«Общественная позиция»
(проект «DAT» №15 (332) от 14 апреля 2016 г.
Мелочи жизни
У многих нынче имеются свои версии появления в Казахстане независимой прессы.
У меня тоже есть. Своя.
В 1989 году в феврале месяце, если не ошибаюсь, числа так двадцать шестого, бабахнуло на семипалатинском полигоне. Произошла утечка радиоактивных газов.
Информация о взрыве тоже каким-то образом просочилась. А мы тогда даже и не знали, что у нас в Казахстане есть ядерный полигон.
28 февраля Олжас (Олжас Сулейменов. На тот момент – первый секретарь Союза писателей Казахстана – Ред.) выступил с разоблачительной речью. Народу набежало уйма. В зале Союза писателей все не поместились. Пришлось выплеснуться на улицу. Там, прямо перед входом (чуть пониже «Детский мир», напротив – парчок) развернулся стихийный митинг. Так появилось на свет общественное движение «Невада-Семипалатинск».
Вначале мы боролись за прекращение ядерных испытаний и закрытие ядерного полигона в Казахстане. Потом, по прошествии лет, Движение, окрепнув, стало бороться чуть ли не за мир во всем мире. Выгодный, между прочим, бизнес. Вложений никаких, а шум колоссальный. И поза благородная.
Движению нужна была трибуна. Ступеньки перед Союзом писателей для этого уже не годились. Решили издавать газету. Причем на двух языках сразу.
В те времена все подобные вопросы решала партия. А вернее – идеологический отдел ЦК Компартии Казахстана, руководителем которой был товарищ Озбекали Джанибеков. Душевный такой добродушный дядька.
Мы записались к нему на прием. Я, Мурат Ауээзов и Сатимжан Санбаев. Я – как будущий редактор газеты, а Мурат с Сатимжаном как руководители штаба.
Озбекали-ага принял нас по-отечески тепло. Напоил чаем из цэковского буфета с кишмишом. Сказал, что всячески поддерживает наши общественные инициативы, что готов содействовать на любом уровне и что вообще пора прекращать это безобразие со взрывами.
Мы обрадовались и объяснили суть дела. Так, мол, и так, хотим издавать газету. И тут Озбекали-ага вдруг завис. Он никак не мог въехать, как это можно издавать газету самим? Самостоятельно. Без партии и правительства.
Да и потом: есть же вроде газеты: «Казправда» и «Социалистік Қазақстан». «Ленинская смена» и «Лениншіл жас». Первые две – органы Коммунистической партии. Вторые две – органы комсомола. Зачем еще?
– И чьим органом будет эта? – изумлялся он.
– Нашего Движения, – отвечали мы.
Озбекали-ага поднялся из-за стола, пошел к окну и открыл форточку. Подышал.
– Ну хорошо, – вернулся он в разговор. – Допустим. А о чем вы в ней будете писать?
– Ну как о чем? – мягко пояснял Мурат. – О нашем Движении. О проблемах семипалатинского региона. Там ведь хватает проблем. Мнения будем публиковать разных ученых, просвещать людей. И потом, полигоны есть повсюду. В Америке есть Невада. В Китае есть Лоб-Нор. Во Франции есть этот, как его?
– Муруроа, – подсказал Сатимжан.
– Вот! Муруроа, – продолжил Мурат. – Словом, это будет разговор о проблемах всеобщего разоружения. А это уже, если хотите, вопросы мирового масштаба. Так что газета такая нужна.
– Ммм, – стал догадываться Озбекали-ага. – Вот оно как. Ну, вроде понял. Дайте подумать.
Мы допили вкусный чай и ушли.
А через месяц получили разрешение на издание газеты – Органа общественного движения «Невада-Семипалатинск». Так что Озбекали-ага нам сильно помог.
Довольно быстро вокруг нового дела собрались «лучшие люди города»: Вадик Борейко, Андрюха Шухов, Лера Цой, Аленка Островская, Сакен Бектияров…
В первом номере гвоздевым материалом шло интервью Володи Рериха, которое он взял у академика Сахарова. Как потом оказалось – это было последнее интервью Андрея Дмитриевича.
Остальные материалы тоже были крепкими. Сейчас не помню подробностей, но номер получился нестыдным. Во всяком случае, ничего подобного у нас в те годы не издавалось.
Газету решили назвать – «Караван». Казахский вариант соответственно – «Керуен». Два «К». Получалось, как знаменитое зеркальное противостояние «Каспаров – Карпов».
Рубрики придумали разные: «На Шелковом пути», «Караван-сарай», «Разговор у костра», «С миру по нитке»…
«Шапку» придумали симпатичную. Расчертили макет на листе ватмана и отправились всей редакцией в Союз писателей – штаб располагался там – утверждать первый номер.
Весь штаб, также в полном составе, собрался в кабинете у Олжеке. Всем было интересно.
Мы, естественно, волновались. Все-таки дело, действительно, новое. Можно сказать – небывалое. Своя газета! И это при живом-то политбюро!
Олжас долго и вдумчиво рассматривал макет. Потом, наконец, поднял голову и величаво, – как все, что он делает на миру, – произнес:
– Все нормально. Вот только название неудачное.
– Почему?! – удивился я.
– Меня снова будут обвинять в пантюркизме, – сказал Олжас и отодвинул от себя макет.
– Причем тут пантюркизм?
– А‑а, – махнул рукой Олжеке, – ты не понимаешь.
Я действительно не понимал. Где газета антиядерщиков и где пантюркизм?
Олжас сделал глоток горячего чая. Ему до этого принесли. А нам даже не предложили.
– А, по-моему, хорошее название, – поспешил на помощь Сатимжан. – В нашем духе. С национальным колоритом.
– Нет, – отрезал Олжас. – Не пойдет.
Все призадумались.
– Ну, хорошо, – прервал молчание Мурат. – А какой тогда пойдет?
Олжас потер лоб и произнес по слогам, как стих со сцены продекламировал:
– Газету назовем «Избиратель».
– К‑а-а‑к?! – вырвалось у Вадика.
Тогда шли выборы то ли в Верховный совет, то ли в секретариат Союза писателей… Олжас куда-то баллотировался. Не помню я – куда именно.
– А почему, собственно, «Избиратель»? – абсолютно бесстрастным тоном задал вопрос Андрюха Шухов. Он был в редакции самым спокойным и рассудительным.
– Потому что слово «избиратель» – многофункциональное, – поднял палец к потолку Олжеке. – Это значит – основанный на отборе. То есть – отборный. Самый лучший. Понимаете?
Никто, мне кажется, не особенно понимал.
– Ну, вот, например, – пустился в рассуждения Олжеке. – Вот вы все думаете, «избиратель» – это обычное слово. (Пауза). А знаете ли вы, что «избиратель» состоит из двух частей: от предлога «из» плюс глагол «брать». Во всех современных славянских – чешском, словенском, сербо-хорватском, польском и даже в старославянском языках есть это слово. Оно очень древнее. В одном из своих значений оно означает «давать» или «нести». Активные глаголы, между прочим. Мы ж, в конечном счете, несем людям правду. Даем информацию, то есть пищу к размышлению. Понятно теперь?
– Паттррясающе! – воскликнула Галина Леонидовна (Кузембаева) с места.
Однако никто ее особо не поддержал, аплодисментов не последовало. Наоборот, наступила тягостная пауза.
Я чувствовал, как вся наша работа строевым маршем отправляется коту под хвост. Естественно, называться на сербо-хорватском или на старославянском не очень-то хотелось. И я сильно сомневался, что кто-нибудь, кроме Олжаса, естественно, так подробно и глубоко знает происхождение слов вообще, а слова «избиратель» в частности. Читатель вообще не особенно любит копаться в названиях газет.
Оставался последний шанс, и я, как можно мягче, стараясь изо всех сил запрятать подальше свое негодование, предложил.
– Олжас-ага, а давайте тогда назовем газету «Говно»?
– Как это? – застыл Олжас с пиалушкой в руке. – Какое еще говно?
– Ну вот смотрите, – наступил уже мой черед рассуждать вслух. – Это такой, понимаете ли, завлекательный маневр. Маркетинговый ход.
– Какой, какой ход? – поинтересовалась Галина Леонидовна.
– Маркетинговый, – повторил я, не моргнув глазом. – Подходит, например, человек к киоску, а там рядком лежат московская «Правда», «Казахстанская правда», «Комсомольская правда», еще чья-нибудь «Правда», а рядышком, чуть сбоку лежит наше «Говно». Человек – продавщице:
– Здрасьти! А что это у вас тут такое?
А она ему:
– Вы что, не видите? «Говно».
А он:
– И про что это «Говно»?
А она:
– А вот вы купите и узнаете.
А он:
– А сколько оно стоит, это ваше «Говно»?
И она ему тут – хрясь!
– 20 копеек… А у нас тираж тридцать тысяч. И мне еще кредит Байсеитову (Бахыт Байсеитов – председатель Центрбанка – Ред.) возвращать. Мы ж газету на кредитные деньги выпускаем. Так что есть во всем этом здравое зерно. Поэтому я считаю, лучше названия не придумать. Если вам «Караван» не нравится…
Олжас задумался. Посидел так чуток. Откусил печенюшку, похрумкал, допил свой чай. Потом отрицательно замотал головой.
– Нет. Не подойдет. Слух режет.
– Ну почему? – попытался я схватиться за соломинку. – Это же так оригинально. В этом названии хоть интрига есть! И по-казахски здорово получается. Всего три буквы: «Боқ». Коротко и ясно. Вот представьте: подходит человек к киоску, а там лежат московское…
– Ну, хватит, – не оценил тонкости маркетинговых изысков Олжеке. – Говорю же, нам это не подходит. Не звучит. Да и вообще, что еще за «Говно»? И без того хватает…
И собрание на этом свернулось.
А 28 февраля 1989 года вышел в свет первый номер независимой газеты «Избиратель» – «Аманат». И все радовались.
Наутро в реакцию пришли сотрудники пушкинской библиотеки и забрали номер с автографами всех, кто над ней трудился. Сказали еще: «Это первая в новейшей истории Казахстана независимая газета. Поздравляем!».
А через пару недель вышли в свет уже «Кооперативные новости» Михаила Хурина с Январбеком Тлевлесовым.
Потом стали выходить другие.
И «Караван», между прочим, тоже вышел. Но это уже было значительно потом. И уже без нас.
Ермек ТУРСУНОВ
