«Общественная позиция»
(проект «DAT» №16 (333) от 21 апреля 2016 г.
Журналистское расследование
Редакция продолжает журналистское расследование по делу Матаева. В предыдущих номерах мы рассказали о сфальсифицированных финполом суммах якобы государственного ущерба Национальным пресс-клубом и агентством КазТАГ. Сегодня наш рассказ о том, как в ходе следствия довести подозреваемого до гипертонического криза, а подозреваемых чиновников – до форменной истерики.
Перейдем к конкретным фактам. 22 февраля герой последних публикаций, следователь Сакен Таубалды, несмотря на стрессовое состояние председателя Союза журналистов Казахстана, принял решение задержать его, принудительно доставив в финпол. Не добившись вместе со срочно прилетевшим в Алматы заместителем председателя Нацбюро по противодействию коррупции Татубаевым признательных показаний, под конвоем отправляют журналиста в ИВС ДВД г.Алматы и в течение трех суток по 10–12 часов проводит допросы. Результатов никаких нет, и в отчаянии через суд выносят постановление о домашнем аресте. Об этом финполовцы сообщают прессе как о некоем благе и продолжают в таком же темпе следственные мероприятия. Они прерываются только тогда, когда журналиста экстренно доставляют в городской кардиологический центр. И здесь финики не успокаиваются, давят на врачей и переводят больного в другую палату, удваивают охрану, чтобы оперативная служба имела доступ в палату и круглосуточный контроль в кардиоцентре и прилегающей территории.
Другие пациенты и медперсонал в шоке. Такого «внимания» здесь еще не испытывали, но стараются поставить больного на ноги. Все облегченно вздыхают, когда время идет к выписке. Дома все также на контроле: какие врачи посещают, как и чем лечат и сколько времени уйдет на лечение? Ежедневно оперативники требуют отчета о состоянии больного, все больше интересуясь артериальным давлением. Если высокое, то понуро идут докладывать начальству, а если нет, то ожидают выхода на улицу, а там – опять на допрос…
Тем временем руководитель следственно-оперативной группы начинает давить на лечащих врачей городской поликлиники. Туда направляются бравые люди и начинают вызывать на допрос докторов. Их слова о том, что в таком состоянии нельзя проводить следственные мероприятия, не принимаются вовсе. Таубалды добивается закрытия больничного листа и якобы врачебного заключения о том, что допросы проводить можно. Конечно, он боится того, что в случае форс-мажорных обстоятельств может понести уголовную ответственность. Но ведь есть бумажка на крайний случай, добытая у врачей на ночных допросах.
Уверившись в своей непогрешимости, Таубалды 6 апреля приезжает домой к журналисту и устраивает форменный спектакль на публику.
Давайте об этом расскажем подробнее. Главную роль исполняет финик, невольные зрители – родственники больного, адвокаты и сотрудники «скорой помощи». Кстати, на начало своей премьеры следователь финпола пытается не допустить врачей неотложки. Прямо им заявил, что вначале я, а потом можете приступать остальные.
Такой беспринципности никто не ожидал. Поставленный голос, грудь колесом. Он и режиссер, он и постановщик, он и видеооператор, несет нелепицу в неподражаемом ключе. Спектакль одного актера пытаются остановить родственники и адвокаты, но все заранее расписано и на сцене нет другим места. Его пафос несколько остужают врачи «скорой помощи»: давление зашкаливает за 260, нужна экстренная госпитализация. Таубалды пытается доиграть спектакль до конца и объявляет, что журналисту необходимо прибыть на допрос на следующий день в 10 утра и совсем потерявшим голосом уже в коридоре вручает повестку адвокатам. Финик удалился, занавес опустился…
Теперь перейдем к спектаклю с участием госчиновников. По сведениям наших источников, в Астане давление на бывших и нынешних руководителей Комитета информации было настолько сильным, что им пришлось также не сладко. Никто из них не ожидал наручников и домашнего ареста, а кто оказался посговорчивее – получил ограничения под подписку о невыезде. Мы не хотим разглашения тайны следствия и будем говорить о том, что нам доподлинно известно от источников в самом комитете, напоминающем в последнее время банку с тараканами.
Так вот, и здесь не является секретом то, что они начали сдавать друг друга и своих непосредственных руководителей под давлением следствия. На прямой вопрос: почему в конкурсах по освещению госинформполитике отдавали приоритет КазТАГ, у всех ответ под одну копирку, мол, Матаев – известный и уважаемый в медиасообществе журналист и мы не могли ему отказать. Разве это может служить теперь аргументом, ведь это не прописано ни в каких документах. Короче, пошел в ход последний чиновничий вариант – спасайся, кто как может, ничего не знаю и моя хата с краю.
И ни слова о том, что если были нарушения, то по закону о госзакупках и этике госслужащих об этом нужно ставить в известность начальство и правоохранительные органы. Теперь сотрудники комитета в своих грехах обвиняют КазТАГ, хотя в договорах, актах выполненных работ, в актах сверки стоят их подписи. Они несут как госслужащие ответственность за исполнение госзаказа по освещению информационной политики. Если нарушения были пять лет назад, то почему прозрели сейчас?
Возникает вопрос: почему молчали тогда, когда были нарушения? И теперь валят на исполнителя, друг на друга и вышестоящих руководителей. Они как должностные лица несут ответственность за принимаемые решения во вверенных им государственных органах, в том числе ответственность по соблюдению законодательства «О государственных закупках» и рациональному использованию бюджетных средств государства.
О последних шагах отчаявшегося финпола нам рассказали защитники чиновников. Представьте актовый зал, где собрали практически всех подозреваемых с адвокатами. Разговор пошел о прекращении уголовного дела, признании вины и возмещении ущерба. Пытались разъяснить, что ничего хорошего никто не ждет, критиковали позицию Матаевых, «с которых все началось, они виноваты, сядут в тюрьму и потянут всех за собой». На этой тусовке активность проявила некая Олеся из Астаны. Как стало известно, она не входит в следственную группу, но проявила себя как разработчик финполовских схем в нашумевшем ахметовском деле.
Затем разговор продолжился вне стен финпола, на улице. Говорилось о том, что «никто не хочет доводить дело до суда и нужно все прекратить. Матаевы должны признать вину и погасить весь ущерб, либо отец все должен взять на себя, чтобы не посадили сына». Некоторые из защитников договорились до того, что есть человек в Астане, который обеспечит 100 %-ную гарантию положительного исхода дела. Если не принимаются эти условия, то каждый идет сам за себя и топит всех по полной. И этот спектакль под диктовку финпола оказался провальным, но ярко выявил методы следствия и скрытые намерения чиновников.
Денис КАРАМАНОВ,
«D»