«Общественная позиция»
(проект «DAT» №4 (368) от 2 февраля 2017 г.
Документы Декабрьского восстания
СКЕЛЕТЫ ВЛАСТИ-1986 (Продолжение. Начало в №3 (367) от 26.01.2017)
• Судьями Конституционного суда РК С. Касимовым и Г.Кимом была проведена беседа с бывшим министром внутренних дел СССР В.В. Власовым по делу: «О проверке конституционности правоприменительной практики, решений органов государственной власти и управления, административных, судебных и правоохранительных органов, связанных с декабрьскими (1986 года) событиями в г. Алматы и ряде областей Казахстана».
По существу опроса было сообщено следующее:
«В первый день событий, т.с. 17 декабря 1986 года, связь с Алма-Атой была постоянной. Я разговаривал с Г.В. Колбиным и с Н.А. Назарбаевым и др. Но основную информацию я получал от Г.Н. Князева. (Григорий Никифорович Князев в 1986 году назначен на пост министра внутренних дел Казахской АССР. Участвовал в подавлении Желтоксанского восстания в Алтаты. Вернувшись в 1990 году в Свердловск, возглавлял высшие курсы МВД (ныне – Уральский юридический институт МВД РФ). Проработав там четыре года, он вышел в отставку. Умер в апреле 2011 г. – Ред.). Не помню, говорил ли я с Басаровым Э.О., (первый заместитель министра МВД КазССР – Ред.) может быть, и говорил. О складывающейся ситуации я информировал М.С.Горбачева.
Нами, т.е. руководителями МВД СССР, было принято решение поручить руководству МВД Казахской ССР на месте давать оценку действиям участников этих событий и, конечно, в случае необходимости принимать законные меры. Перед органами МВД Казахской ССР стояла задача об охране общественного порядка и локализации событий. Как фактически действовали органы МВД республики, какие решения ее руководство принимало по частным вопросам, я не помню.
Вечером несколько раз звонил Г.В. Колбин и говорил, что идут массовые беспорядки, участники поджигают магазины, избивают на улицах простых граждан, многие из них в состоянии алкогольного и наркотического опьянения, ситуация выходит из-под контроля. Он просил помощи, говорил, что самим им не справиться. Он все хотел с площади разогнать людей и отчистить площадь перед зданием ЦК.
Исходя из опыта работы на Кавказе, я не соглашался с тем, что подобные ситуации в национальных республиках разрешимы путем использования силовых структур. Однако, к сожалению, высшее партийное руководство Казахстана и Союза пошли на это. Решения в основном принимались по просьбам руководства республики, поскольку считали – там, на месте, виднее. Да к тому же за общую ситуацию отвечали высшие ее руководители. Около 24 часов ночи ко мне домой позвонил М. С. Горбачев и сказал, что в связи с ухудшающейся обстановкой в Алма-Ате дали согласие на использование пожарных машин и разгон толпы. Я понял, что эти решения были приняты по инициативе Г.В. Колбина.
18 декабря 1986 года состоялось заседание Политбюро ЦК КПСС, где специально рассматривался вопрос о принятии мер по Алма-Атинским событиям. Помню, что вел заседание М.С. Горбачев, выступали председатель КГБ, министр обороны и другие. Обсуждение, видимо, проходило по поступающим информациям из Казахстана. Опять говорилось о массовых беспорядках, о хулиганстве участников этих событий, об избиении ими граждан, о поджогах магазинов, пожарных машин, о национализме и т.д. Мне запомнилось, как на этом заседании неоднократно подчеркивалось, что руководство республики просит помощи, поскольку события не прекращались и, более того, могут разрастись. Причем на Политбюро разговор в основном шел о массовых нарушениях в Алма-Ате общественного порядка и принятии мер к нарушителям. Т.е. события не оценивались как выступление против назначения Г.В. Колбина. Они оценивались с самого начала как массовое хулиганство. Поэтому, видимо, вопрос о замене Г.В. Колбина не стоял вообще.
Особо обсуждался вопрос о необходимости направления в Алма-Ату воинских частей специального назначения. Было принято решение об их направлении. Н. И. Рыжков (председатель Совета министров СССР – Ред.) спросил меня, сможем ли мы быстро (в течение нескольких часов) перебросить эти войска в Алма-Ату. Я отвечал, что нужны самолеты, причем в разных регионах. Тут же было дано указание министру обороны выделить необходимое количество транспортных самолетов.
Насколько я знаю, сама операция с применением войск готовилась и проводилась в Алма-Ате под руководством Г.В. Колбина, Г.Б. Елемесова (генеральный прокурор КазССР) и Дубняка (В.С. Дубняк – начальник штаба внутренних войск МВД СССР).
Утром следующего дня мне позвонил Колбин и сказал: «Спасибо. Операция прошла успешно». Когда погасили выступление, и обстановка могла контролироваться местными силами, дня через 2–3 мы дали команду вернуть войска на прежние места дислокации. Войска поставленную перед ними задачу выполнили. В МВД СССР по этому вопросу каких-либо решений не было, давались лишь устные указания.
По привлечению к уголовной ответственности окружения Кунаева Д. А. могу сказать, что мужиков зря посадили. Об этом я открыто говорил и тогда. К сожалению, тогда компроматы использовались в большой политике. До меня даже была практика иметь компрометирующие факты на руководителей, в том числе и на руководство союзных республик, чтобы их при необходимости использовать. Но я лично пресекал подобные явления. После того, как спецназ погасил выступление в Алма-Ате, мы, т.е. МВД СССР, в эти события не вмешивались. Дальнейшие меры по задержанию участников этих событий, их розыску, аресту и т.д. принимались уже местными правоохранительными органами.
Свою явку в Ваш суд считаю невозможным».
СПРАВКА по поводу беседы с Г.В. Колбиным
28 февраля 1994 г., г. Москва
На приглашение явиться в Конституционный суд России или встретиться у него дома для вручения материалов дела и дачи пояснении Г.В. Колбин по телефону заявил следующее:
«Я уже неоднократно заявлял вам, что я давно гражданин другого государства. Я не подчиняюсь законам вашего государства. Не хочу иметь никаких дел с Казахстаном. Участвовать в вашем судебном процессе в любом качестве не желаю. Мне глубоко безразличны ваши судебные процессы.
Стройте свое государство, наслаждайтесь своей независимостью. Братайтесь, целуйтесь друг с другом. Поощряйте национализм. Все это теперь ваши проблемы. Вы теперь независимы – можете делать все, что хотите. Что вы хотите от меня? Отстаньте от меня. Больше не звоните ко мне. Категорически отказываюсь встречаться с вами. Я отказываюсь получать от вас какие-либо материалы. Я не то чтобы встречаться с вами – я вас видеть и слушать не хочу».
Записали С.Касимов,
Г.Ким /подписи/
СПРАВКА по поводу беседы с О.В. Сорока
1 марта 1994 г., г. Москва
На поставленные вопросы О.В. Сорока (заместитель Генерального прокурора СССР) сообщил следующее: «Действительно, в декабре 1986 года в связи с событиями я был направлен в г. Алма-Аты. Я осуществлял общий контроль, просил местных работников прокуратуры действовать в рамках Конституции СССР и Казахской ССР, существовавших тогда законов. Никаких особых полномочий я не имел. На всех совещаниях тре-бовал одно: строгое выполнение духа и буквы Закона. Основные вопросы, подходы к участникам, организаторам событий они, т.е. руководство прокуратуры Казахской ССР, согласовывали с ЦК КП Казахстана.
Мне непонятно, почему Г.Б. Елемесов, А. Д. Мызников (заместитель генпрокурора КазССР) и другие теперь все сваливают на нас, это, видимо, способ уйти от ответственности, Вы найдите хоть в одном документе мою подпись, в результате которого нарушались бы права конкретного человека. Я ни одно дело не возбуждал, ни одного человека не арестовывал, указаний на заключение под стражу не давал. Даже если бы я давал какие-то незаконные указания, то те же Елемесов или Мызников вправе были его не выполнять. Так что я тут ни причем.
Прошу меня больше не беспокоить. В ваш суд я не приду».
Записали С.Касимов,
Г.Kим /подписи/
ПРОТОКОЛ ОПРОСА репрессированного Ирека Дауранова
• Судьи Конституционного суда РК Касимов С. А. и Ким Г.В., в соответствии с пунктом 5 статьи 22 Закона РК о «Конституционном судопроизводстве и Республике Казахстан», опросили Дауранова Ирека Газизовича, доктора медицинских наук, зав. лабораторией клинической иммунологии Алматинского диагностического центра, профессора Алматинского государственного института.
Опрашиваемый Дауранов И.Г. на поставленные вопросы дал следующие ответы.
– Что побудило Вас к написанию воззвания?
– Воззвание было написано через несколько дней после декабрьских событий. По долгу службы я проезжал вверх по ул. Фурманова к месту своей работы – в НИИ педиатрии. Я видел, как ледяной водой поливали из брандспойтов студенческую молодежь, как избивали их дубинками. Особенно запомнилось, как студенты пытались перелезть через металлическую ограду в военный госпиталь, спасаясь от озверевших, с дубинками в руках чекистов. С обратной стороны ограды подбежали другие люди, и студентов буквально измочили с двух сторон – выколотили, как старый ковер. Все это было постоянно у меня перед глазами. Я думал: «Если так относятся к нашему будущему – молодежи, то есть ли у нас это будущее?». Я просыпался ночью, крича: «Палачи! Это вам не Африка, а мы – не рабы». Я не мог оставаться безучастным и написал в двух экземплярах воззвание, которое расклеил в двух местах – в самый разгар реакции, когда все в городе затихло, сновали лишь патрули. В воззвании я призывал молодежь разных национальностей не поддаваться ожесточению, не идти на провокацию, развязанную по инициативе коммунистических лидеров из Москвы (Колбин – их ставленник), протянуть друг другу руки и подумать, как жить дальше и стоит ли оставаться с таким правительством, избивающим народ?! Воззвание я подписал: «Комитет борьбы с кликой Горбачева и других».
– Нарушались ли права при Вашем задержании, аресте, при проведении следственных действий и др. мерах со стороны КГБ в связи с привлечением к уголовной ответственности Ваши конституционные и гражданские права?
– При моем задержании грубо попирались мои гражданские права: в комнату ворвались до 10 человек, угрожали вспороть мягкую мебель, майор Нарманбетов и еще один оперативник (по виду кореец) особенно усердствовали. (Старший следователь по особо важным делам Следственного отдела КГБ Казахской ССР Арат Нарманбетов). Второй даже угрожал взломать половицы, подоконник, если я не выложу компромат. На даче сделан был обыск, в процессе которого была взломана дверь. На моей службе также был произведен обыск, в результате чего был сломан дверной замок.
Меня содержали в течение 4‑х месяцев в следственном изоляторе КГБ, где применяли грубый психологический нажим: мне не давали не только свидании с родными, но не передавали в течение 4‑х месяцев зубную щетку, порошок и другие предметы первой необходимости, долго не передавали продукты, кормя ржавой селедкой, от которой у меня начались острые кишечные колики. Я пробовал обратиться к врачу, но никаких мер принято не было. Меня месяцами держали без единого допроса, намекая, что я больше никогда не увижу сына, семью, что меня выбросили с работы, а сын меня проклял. Газеты приносили раз в 1−1,5 месяца, я не знал, что творится на воле, возможно, там расстрелы и самосуд. Подполковник Закревский, когда меня выпустили на волю за отсутствием состава преступления, буквально скрежетал зубами и постоянно твердил: «Вам крупно повезло – от нас никто так просто не уходил, а только по этапу в тюрьму и лагеря».
Спустя 2–3 месяца после того, как меня выпустили, ко мне на работу явился оперативник и вкрадчиво попросил явиться в КГБ. На мой вопрос, за что второй арест (я это так воспринял), он, не поясняя, сказал: «Узнаете в КГБ». В КГБ меня встретил все тот же подполковник Закревский, исполняющий обязанности начальника следственного отдела, и стал понуждать меня публично раскаяться в печати. Когда я сказал, что не считаю нужным каяться, он положил передо мной статью, заранее заготовленную по заказу КГБ, где я был представлен в зловещем свете, почти как бандит. Закревский сказал: «Если сами не напишите, опубликуем в таком виде, весь советский народ проклянет тебя!». Я понял, что выбора у меня нет: шантажисты в КГБ отменные. Так появилась пресловутая статья в «Казахстанской правде», «Почему я оказался в плену иллюзий». Большего фарисейства придумать было нельзя.
– Какие лишения Вы, как человек, личность, претерпели в результате этих действий властей и КГБ?
– Выше я уже частично ответил на этот вопрос. Могу добавить, что секретарь парторганизации Б.Хабижанов и директор Института педиатрии А.К.Машкеев организовали на службе в полном смысле травлю (естественно, по согласованию с КГБ). Они выступали на собраниях, говоря, что я пытался выступить против русского народа. Это дикая клевета, достаточно ознакомиться с текстом моего воззвания – единственного из того, что я делал. Директор Машкеев неоднократно угрожал уволить меня с работы. Появившуюся статью под моей подписью в «Казахстанской правде» Машкеев приказал выставить в библиотеке института и буквально всучить ее каждому сотруднику, чтоб люди шарахались от меня. Я выдержал 5 лет в такой обстановке и, в конце концов, был вынужден сменить место работы.
Мной прочитано, напечатано верно
И. Дауранов /подпись/
29 декабря 1993 г.
Публикацию в печать
в газетном формате подготовила
Жумабике ЖУНУСОВА