• Башенные краны с некоторых пор в Казахстане заменили все протестные площадки. А что? Санкции у властей просить не надо. Кроме того, если на митинги оппозиции или бездомных дольщиков власти начхать, то на взобравшихся на верхотуру женщин не реагировать она не может. Так что Казахстан по праву может застолбить международный патент на это ноу-хау. До акций протеста на башенном кране до нас не додумались ни в одной стране мира.
Изощренности воображения казахстанских женщин, доведенных до отчаяния то ли жизнью, то ли властями (хотя все это часто взаимосвязано), приходится только удивляться. Так, 11 ноября, в понедельник, сестры Сандугаш Серикбаева и Уюм Жолдасбаева взобрались на башенный кран, который находится на строительной площадке не где-нибудь там вдалеке от лучезарных глаз власть имущих, а прямо у Назарбаев Университета и Назарбаев интеллектуальной школы. Именно здесь находится дом, в котором проживают эти женщины со своими семьями. Их дом – единственный, который еще не снесли, но могут снести в любой момент. Здесь они прожили 11 лет, а теперь их выселяют по решению суда. Вместо дома предлагают 33 тыс. долларов. Сестры многодетные, у Сандугаш четверо детей, а у Уюм – пятеро. Виновнику их беды приглянулся не столько их неказистый домик, сколько земля под ним, которую теперь изымают якобы под нужды государства.
Об истоках проблемы – наш диалог с лучшим отечественным экспертом в этой области – президентом Общественного фонда «Фонд развития парламентаризма в Казахстане» и руководителем Общественной компании «За достойное жилье» Зауреш БАТТАЛОВОЙ.
– Скажите, пожалуйста, у кого больше сносит «башню» – у тех, кто взбирается на башенные краны, или у тех, против чьей власти они таким образом протестуют?
– Однозначного ответа на ваш вопрос нет. Если вы имеете в виду ситуацию с женщинами на кране в Астане, то на эту частную проблему седует смотреть сквозь призму всей государственной политики в области конституционных прав граждан на достаточное жилище.
Как известно, Казахстан признал необходимость принятия мер по исполнению рекомендаций комитета ООН по экономическим, социальным и культурным правам. В частности, в 2011 году наше правительство приняло два важных документа – это Планы действий по исполнению Международного пакта и исполнению рекомендаций комитета ООН.
В Казахстане прошли парламентские слушания по обеспечению населения жильем. Приняты программа «Доступное жилье–2020», закон об обеспечении жильем детей–сирот. То есть определенные позитивные шаги правительством делаются.
Но, надо отметить, они не носят концептуального характера. Не направлены на то, чтобы в Казахстане изменить политику касательно жилья.
– Да, казахстанское правительство соглашается со всеми международными пактами, стандартами обеспечения жильем, подписывает, ратифицирует все конвенции, договоры. Но ведь дальше дело не идет. Васька слушает да ест. На вашем месте любой другой опустил бы руки. Сколько можно стучаться в закрытую дверь?
– Но ведь люди же за нами стоят!
– Люди раньше требовали санкционирования акций протеста если не на площадях, то хотя бы на окраинах Астаны. За 10 лет, возможно, разрешили пару раз. Теперь в Казахстане, единственном постсоветском государстве, люди додумались до того, чтобы свой протест выразить власти с башенных кранов. Причем женщины – даже не мужики. Это уже нечто…
– Это все происходит из–за того, что сегодня казахстанцы не верят государственным органам, не верят судам, правоохранительным органам. Все инстанции, которые они проходят, выносят решения не в их пользу.
Тем не менее правозащитники объясняют им, что нужно проходить через все правовые ступени, но что это не гарантирует их от принудительного выселения. Более того, меры, которые принимает Казахстан, – это полумеры.
В чем заключается эта мера? Она заключается в том, что в первую очередь надо признать право на достаточное жилище. Сегодня оно рассматривается как товар. Поэтому стороны постоянно решают вопрос через финансы, через цену этого товара. Не учитывается при этом, что одна из сторон может быть неплатежеспособна, или у одной из сторон изымают собственность в связи с госнуждой или другими обстоятельствами. Всегда дают низкую цену за имущество и не спрашивают, а может ли этот человек на эти деньги приобрести другое жилье. А жилье, как правило, в Астане – это дачный домик или аварийный дом. Даже если хороший жилой дом, оценщики оценивают его в той сумме, которая выгодна для акимата или застройщика. В результате за бортом остается право человека на достойное жилище.
Если бы Казахстан поставил во главу угла своей социальной политики право гражданина на достойное жилище, достойный уровень жизни, как это прописано в статье 11 Международного Пакта об экономических, социальных и культурных правах, то тогда бы всплыли еще два момента.
Это, во–первых, – принудительное выселение недопустимо без предоставления альтернативного жилья или равнозначной компенсации. Особенно, когда речь идет об единственном жилье. В такой ситуации в государстве должен быть сформирован рынок социального жилья, рынок арендного жилья, благодаря которым можно было бы безболезненно регулировать данные процессы.
Во–вторых, сегодня по решению судов принудительно выселяют граждан, не важно, в связи с изъятием земель под госнужды или человек не в состоянии расплатиться с банковским займом. Судоисполнители рьяно начинают исполнять решение суда. При этом они не обращают внимания на то, что исковое решение вообще–то принято в отношении собственника. Но в этом доме или квартире, кроме него, живут и члены семьи. Это малолетние дети, инвалиды, больные, пожилые. Есть семьи, где один кормилец, а зачастую это – женщина. Права женщин, инвалидов, матерей–одиночек, ветеранов войны – они все остаются по боку. Хотя Казахстан ратифицировал все Конвенции, кроме Конвенции по правам инвалидов.
В результате выносится решение в отношении права собственника, а начинают принудительно выселять всю семью. При этом наши судоисполнители делают это крайне грубо, нарушая стандарты по принудительному выселению. В международном праве принудительное выселение допустимо. Но оно должно выполняться с соблюдением всех правовых процедур, соответствующих международным стандартам.
В первую очередь это процедура, требующая, что у человека должно быть место, куда он может переехать, то есть альтернативное жилье.
– Женщинам, взобравшимся на башенный кран, предложили за земельный участок 33 тыс. долларов. На эти деньги в Астане можно купить разве что комнату в общежитии. Вы в курсе этого конфликта?
– Как только я узнала об этом, написала, что готова оказать им правовую защиту. В данной ситуации надо разобраться, под что конкретно изымается их земельный участок. Если речь идет о дороге республиканского значения, там есть целый перечень, согласно законодательству, то тогда это можно отнести к госнужде. Но если это под какое–то частное строительство, то это уже не госнужда. В таком случае не может быть речи о принудительном выселении.
Но даже если есть решение о принудительном выселении, то выселять ее с этими 33 тыс. долларами на улицу в начале зимы нельзя. Государство само провоцирует женщин к подобному безумству. А у них по четыре–пять детей.
– То есть «безумству храбрых» не поем мы песни?
– Подобному безумству никаких песен. Тут надо скрупулезно разбираться во всем. Что должно было сделать государство? Если это действительно какая–то хибара и ее цена действительно 33 тыс. долларов, это все равно не означает, что надо выселять эту семью на улицу. Перед началом зимы это вообще кощунственно. В какое бы то ни было время года, нельзя людей выкидывать на улицу и еще более ухудшать их положение.
Государство должно было предложить им арендное жилье, социальное жилье. Я всегда об этом говорю. А сейчас любой аким города или поселка, ответственный за это административно–территориальное устройство, обязан нести ответственность даже за каждую бездомную собаку и кошку. А когда на его глазах граждан собственной страны выселяют, наши акимы отстраняются от своих прямых обязанностей. Более того, зачастую они сами выступают инициаторами таких выселений, от имени застройщиков приводят их в суд под принудительное выселение. Эти их действия и толкают отчаявшихся граждан к подобным безумствам.
– То есть власти сами подчас провоцируют граждан на социальные протесты?
– Да. В Казахстане, к сожалению, это не первый случай.
– Как на подобные формы социального протеста реагируют представители международных правозащитных организаций?
– Тот факт, что граждане идут на такие экстремальные формы протеста, свидетельствует об отсутствии в Казахстане верховенства права, доверия к власти. Если люди идут на такие изощренные меры – это уже от крайней безысходности. Им уже терять нечего. Женщина, взобравшаяся на кран, у нее четверо детей и 33 тыс. долларов. На эту сумму она никогда никакое жилье не приобретет. Она останется за чертой бедности, на задворках жизни. Она уже не сможет дать образование своим детям, получать медицинские услуги, устроиться на работу. Это очень серьезная ситуация.
Поэтому в Казахстане меры со стороны банков, акиматов, изымающих земли, беспредел застройщиков приводят к тому, что ухудшается социальное положение граждан. Они становятся социально исключенными. И эта ситуация, к сожалению, в Казахстане усиливается.
Не хотела бы, но приходится повторяться: все рекомендации комитета ООН, направленные в Казахстан, остались на бумаге. Не приняты никакие меры, чтобы остановить принудительное выселение людей из единственного жилья и тем самым остановить рост бездомности.
– Спасибо за интервью!
Жумабике ЖУНУСОВА,
«D»
НАШ ОТВЕТ…
«ПРОШУ УДАЛИТЬ ЖУРНАЛИСТА…»
или О том, как адвокат Айжан Сабирина пыталась «наказать» нашего собкора
• Знакомые столичные адвокаты в шоке. 7 ноября их коллега Айжан Сабирина попросила судью Алматинского районного суда №2 К. Менликула выдворить меня из зала суда и привлечь к административной ответственности. За то, что, во-первых, я якобы, несмотря на запрет судьи, записываю происходящее на судебном процессе по так называемому «делу Калтанова» на диктофон; во-вторых, якобы я недостоверно излагаю информацию.
Напомню, в двух номерах нашей газеты (от 3 и 31 октября 2013 г.) вышли статьи «Кого «крышует» вице-министр МВД» и «В огороде бузина, в Киеве – дядька». В преамбуле первой статьи была авторская ссылка «…все изложенное в данной статье – из допроса в суде главного фигуранта уголовного дела», т.е. подсудимого Калтанова. Кроме того, на том заседании суда, когда судья разрешил присутствовавшим представителям СМИ пользоваться диктофонами и телекамерой, поскольку процесс проходит в открытом режиме, потерпевший, его адвокат и родственники отсутствовали, как не было их и на втором, когда уже судья «пригрозил» привлечь к ответственности потерпевшего за неявку в суд.
Пока я не говорю о психологическом давлении, которое на автора оказывают родные потерпевшего, и даже их угрозах закрыть нашу газету (имеются диктофонные записи). Крайнее недоумение вызывает даже не это, а поведение адвоката (должно быть, юриста по образованию) Сабириной, которая, прежде чем ходатайствовать об удалении журналиста из зала суда и привлечении ее к административной ответственности, т.е. таким образом принудить суд отказать журналисту в распространении информации, не удосужилась заглянуть в закон о СМИ и соответствующую статью Уголовного кодекса РК.
Между тем, ст. 25 п.3 закона о СМИ в РК гласит: «Воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналиста влечет установленную законодательством Республики Казахстан ответственность». Законодательство РК за нарушение этой статьи закона о СМИ предусматривает уголовную ответственность по ст.155 УК РК «Воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналиста».
Думаю, стоит напомнить адвокату Сабириной и ст.29 УПК РК: «Разбирательство уголовных дел во всех судах и во всех судебных инстанциях происходит открыто. Ограничение гласности судебного разбирательства допускается, лишь когда это противоречит интересам охраны государственных секретов. Закрытое судебное разбирательство, кроме того, допускается по мотивированному постановлению суда по делам о преступлениях … , а также в случаях, когда этого требуют интересы безопасности потерпевшего, свидетеля или других участвующих в деле лиц, а также членов их семей или близких родственников…», а также п.1 ст.14 Международного Пакта о гражданских и политических правах, который Казахстан ратифицировал в 2005 году, и нормативное постановление Верховного суда РК «О соблюдении принципа гласности судопроизводства по уголовным делам» №25 от 06.12.2002 года. Этими документами право на открытый судебный процесс Казахстан признал фундаментальным правом. И это право судья Менликул не нарушил.
Помимо вышеперечисленных документов, существует закон об адвокатской деятельности, согласно ст.15 которой адвокат обязан: «1) соблюдать при исполнении своих профессиональных обязанностей нормы законодательства Республики Казахстан и Кодекса профессиональной этики адвокатов».
К чести судьи, он отклонил ходатайство адвоката Сабириной и подтвердил, что информация, содержащаяся в статье «Кого «крышует» …», действительно, подана автором со слов подсудимого во время его допроса в зале суда («Это же со слов Калтанова»); во-вторых, что он разрешил вести аудио-видеозапись как участникам процесса, так и представителям СМИ.
Мало было ходатайства, так адвокат А. Сабирина подвергла сомнению уровень моего профессионализма. В частности, она заявила в зале суда, обращаясь ко мне, «…для того, чтобы оценивать чьи-то знания и способности, надо сначала в своих знаниях разобраться». Безусловно, подобное высказывание любой уважающий себя журналист расценит как публичное оскорбление своей профессиональной чести и достоинства. И допустивший такое публичное оскорбление должен ответить в суде. Что я и намерена сделать с полным «комплектом» доказательств своей профессиональной компетентности – на уровне как казахстанских, так и зарубежных государственных органов.
Кстати, завершая развернувшийся спор между двумя адвокатами – подсудимого и пострадавшего, судья Менликул попросил (с оговоркой: «Я запретить не могу») воздержаться от освещения судебного процесса до вынесения приговора. С чем, в принципе, я согласилась.
Судебный процесс продолжается. К сожалению, из-за вопросов, связанных с выходом газеты, не смогла присутствовать на последнем – 11 ноября. Но, несмотря на явное нежелание потерпевшей стороны, мы будем внимательно отслеживать ситуацию.
Жумабике ЖУНУСОВА,
«D»
БЕСПРЕДЕЛ
КТО ПРЕСЛЕДУЕТ «АМАН-САУЛЫҚ»?
Вчера в офисе ОФ «Аман–саулык» прошла пресс–конференция, где президент фонда Бахыт Туменова сообщила: появилась новая волна угроз и преследований в отношений нее и членов ее семьи.
Как мы уже писали, в декабре прошлого года одна из самых известных организаций не только в Казахстане, но и за рубежом – «Аман–саулык» пережила обыск, арест имущества, два месяца сотрудники фонда вынуждены были работать дома. «И вот сейчас, в преддверии очередного декабря, началась новая волна «похолоданий и заморозков», – сказала Бахыт Туменова на пресс–конференции.
«Непонятные смс–сообщения с неизвестных мне заграничных номеров, оперативная слежка – дежурства незнакомых лиц около моего дома, постоянное эскорт–сопровождение в течение месяца автомашин с постоянно меняющимися номерами, телефонные звонки членам моей семьи – это все происходит изо дня в день. Например, позавчера к моей дочери, которая живет в Астане, кто–то голосом ее 16–летнего сына, т.е. моего внука, который живет со мной в Алматы, позвонил с телефона, который не определялся, и просил о спасении, говоря о том, что его «подставили». Мой внук был дома, никому не звонил и не имел никаких поводов для подобных звонков. Это я расцениваю, как сигнал, который мне послали через мою дочь, что у меня есть уязвимое место – это мой подросток–внук, которого можно спровоцировать, подложить наркотики, которого можно убить, изнасиловать, инсценировать драку, покалечить», – рассказала Бахыт Туменова через пресс–релиз, распространенный по этому поводу.
«Кому это надо? Кем и чем это вызвано? У меня много вопросов, на которых нет ответа. Оппозиционные политические партии разгромлены. Может, наступил черед НПО, и в первую очередь, тех, которые занимаются защитой прав уязвимых слоев населения: женщин, детей, стариков, малоимущих, пациентов, инвалидов, ветеранов, пенсионеров? Может быть, эта категория наших бенефициаров несет угрозу для кого–то? Сказать, что это дело рук государства, так ведь у него и без меня проблем много: терроризм, экстремизм, коррупция, безработица…» – говорится в пресс–релизе.
«Я выступала в защиту Мухтара Аблязова, потому что я против его экстрадиции в Казахстан. Я не знаю всякие финансовые дела, которые ему инкриминируются, но я знаю, что в стране нет правосудия. Я знаю Аблязова с 2001 года, моя позиция тверда: его нельзя экстрадировать! Раз нет правосудия в отношении хоть кого, будь это Аблязов или другой, то я считаю, что они не должны быть экстрадированы в страну. Это страна, которая Международная коалиция против пыток признала страной, где применяются пытки. Я нахожусь в этой коалиции, как ее член. Сегодня я выступила в защиту Алмы Шалабаевой и ее дочери именно потому, что она прежде всего неуязвимая женщина – мать. Я буду защищать всех, независимо от того, из какой он партии, из какого сословия, работают родители на госслужбе или в КНБ – для меня это не имеет значения. Я – врач, я буду оказывать помощь каждому, кто является социально уязвимым. Даже тем, кто за мной следит, если завтра им будет плохо. Я готова любому оказать помощь в рамках миссии своей организации. Никто за это не сможет меня обвинить», – заявила президент фонда.
На пресс–конференции Бахыт Туменова рассказывала и о буднях фонда. Кстати, в мае 2014 года ОФ «Аман–саулык» отметит свое 7–летие. За эти годы специалисты Фонда реализовали десятки социальных проектов. Разнообразные по тематике и целевой аудитории, они служили одной миссии – содействию в построении гражданского общества и улучшению качества жизни граждан Республики Казахстан через продвижение демократических принципов и реализацию прав человека на здоровье и социальную защиту.
Сейчас организация проходит международную аккредитацию в рамках проекта «Укрепление гражданского общества в Казахстане», осуществляемого Каунтерпарт Интернешнл при финансовой поддержке Агентства США по международному развитию (USAID).
Сегодня «Аман–саулык» является не только правозащитной, но и экспертной организацией. Налажены и поддерживаются партнерские отношения и связи с государственными структурами, различными республиканскими НПО, организаторами–донорами. «Регалиев» у «Аман–саулык» достаточно как на отечественном, так и международном уровне. В частности, фонд является членом Рабочей группы по человеческому измерению МИД РК, представлен в Общественных советах Министерства здравоохранения и акима г. Алматы, является членом Международной Федерации медицинских организаций, защищающих права человека и право на здоровье (Нидерланды), и т.д.
И имея такой «послужной список» работы во благо казахстанского общества – быть преследуемым властями? Согласитесь, нонсенс, который невозможен ни в одной уважающей себя демократической стране.
«D»