«Общественная позиция»
(проект «DAT» №3 (320) от 21 января 2016 г.
Вопрос суду: а был ли мальчик?
27 января 2015 года в поселке Аксу, что в Степногорске Акмолинской области, случилась жуткая трагедия. Было совершено разбойное нападение на пожилую женщину, Людмилу Олькову, в доме, где она проживала. От побоев она скончалась. Преступник же, забрав 100 тыс. тенге, сбросил ее в погреб и поджег дом.
Приговором специализированного межрайонного суда по уголовным делам Акмолинской области за совершение данного преступления в октябре к 17 годам лишения свободы с отбытием наказания в колонии строгого режима, конфискацией имущества осужден житель этого же поселка, временно не работающий 26-летний Дмитрий Фрич. Апелляционная коллегия по уголовным делам Акмолинского облсуда оставила приговор в силе.
Преступление резонансное. Как считают многие, знавшие Фрич, настоящий преступник гуляет на свободе.
В редакцию нашей газеты обратилась мать осужденного Светлана Фрич. Буквально на следующий день на сайте Акорды появилась статья главы государства «План нации. Путь к казахстанской мечте». Простая крестьянка, телятница, Светлана Фрич не знает, что такое интернет, статью о казахстанских реформах, призванных сделать нашу жизнь счастливой, не читала. У нее своя мечта – вернуть сына.
По большому счету, в разделе статьи «Правопорядок и законность» глава государства повторил то, о чем говорил в своем предновогоднем послании народу Казахстана, и что содержится в «Плане нации – 100 конкретных шагов по реализации пяти институциональных реформ».
Нельзя отрицать очевидное: судебная реформа в Казахстане продолжается, судебное законодательство в целом отвечает реалиям нынешней действительности, идеи о кардинальном реформировании Высшего судебного совета, реорганизации Судебного жюри при Верховном суде, создании при Верховном суде специализированной коллегии для рассмотрения споров нашли поддержку и уважение со стороны населения.
А вот что касается доверия граждан к судебной власти – задача со многими неизвестными, ибо правосудие продолжает вершиться каждый день тем же судейским корпусом, с его прежним качеством профессионализма, с той же подготовленностью и теми же моральными принципами – особенно в регионах. Посылы типа «должны и будут» – отдаленное будущее, а настоящее, законное правосудие гражданам нужно «здесь и сейчас».
Как сегодня отправляется правосудие и осуществляется досудебное расследование, попытаемся проиллюстрировать на примере уголовного дела Дмитрия Фрич.
Для начала существенный штрих к «портрету» обвинительного акта, изобилующего причастными и деепричастными оборотами, подписанного гособвинителем по делу М.Досмухановым и утвержденного заместителем прокурора Акмолинской области М.Магжановым.
В нем говорится, что Дмитрий Фрич по месту жительства характеризуется отрицательно, ранее был судим. Из приговора же суда, который прошел с участием присяжных заседателей, следует прямо противоположное: характеризуется положительно, ранее не судим.
По версии следствия, будучи безработным, Фрич надумал поправить свое материальное положение, для чего приобрел на рынке шапочку-маску с прорезями для глаз и, вооружившись битой, около 21 часа 20 минут 27 января прямиком протопал к дому Людмилы Ольковой, у которой, как он был уверен, должны были быть деньги.
Войдя через незапертую наружную дверь в кухню, где находилась Людмила Павловна, одним ударом биты Фрич сбил ее с ног и стал требовать деньги. На шум из соседней комнаты вышел взрослый сын пенсионерки – Олег Майоров. Несколько ударов битой пришлись и по нему, затем преступник заставил его спуститься в погреб (Майоров показал, что в погреб спустился сам), а чтобы Майоров не смог выбраться оттуда, вытащил наружу лестницу и продолжил избиение Ольковой. Уже будучи на грани смерти пенсионерка выдала преступнику спрятанные под паласом 100 тыс. тенге. Не подающее признаков жизни тело пенсионерки Фрич сбросил в погреб. А чтобы уничтожить следы своего преступления, снял вентиль с газового баллона, поставил зажженную свечку рядом с горящей печкой с тем расчетом, что в результате скопления газа произойдет пожар, в котором погибнут мать и сын.
По заключению судебно-медицинской экспертизы, Олькова скончалась на месте преступления от закрытой черепно-мозговой и других многочисленных травм. Вследствие пожара труп ее полуобгорел. Майорову удалось выбраться из погреба и вызвать полицию.
Судя по материалам уголовного дела, странностей в обвинительном акте, элементарных нестыковок хоть отбавляй. Приведу лишь некоторые, наиболее существенные, на наш взгляд.
Как кажется, следствие не отрабатывало версий о причастности к преступлению других лиц. Между тем им мог быть некто Вингертер или сын покойной, а, может, кто-то иной. Судите сами.
Из показаний потерпевшего Майорова следует, что преступник был одет в черную кожаную куртку и стоптанные во внутрь кроссовки зеленого цвета 42-го размера, на нем была шапочка-маска без выреза для рта, в руках бита длиной 30 см. Суду были представлены толстовка черного цвета, не стоптанные ботинки, шапочка, бита самодельного производства и маска с вырезом для рта.
Свидетельница Екатерина Когут: черная кожаная куртка и зеленые кроссовки 42-го размера принадлежат жителю этого же поселка С.Вингертеру, употребляющему наркотики. При всем желании Фрич никак не мог облачиться в его одежды – габариты не совпадают – Фрич ростом 194 см., обувь 46-го размера. Удивительно, но эти несовпадения не вызвали сомнений ни у следователя, ни у суда.
Выяснилось, до этого Вингертер полгода жил в доме Фрич, поэтому вполне логично, что именно он указал сотрудникам полиции, где находится бита. Но согласно заключению экспертизы, на шапке и бите, изъятых у Фрич, наличия ничьей крови и пота не обнаружено.
Похоже, следствие не обременило себя анализом и другой версии – о причастности к преступлению Олега Майорова, тогда как многое в его линии поведения и показаниях тоже вызывает большие сомнения.
К примеру, по его словам, он выбрался из погреба глубиной 2 м. 90 см., подставив под ноги доску. Как такое физически возможно? Каким образом он мог увидеть из погреба, с учетом его глубины, стоявший на полу газовый баллон? Как мог, выбравшись из погреба, проползти 9 метров по горящему помещению мимо якобы горящего газового баллона (странно, что он не взорвался) и получить при этом ожог легкой степени? Тогда как вызванный в суд в качестве свидетеля пожарный Жанат Каиров утверждал, что такого быть не может, ибо при возгорании пластика, линолеума человек погибает в течение одной минуты из-за ядовитого дыма.
Майоров путался в своих показаниях: сначала «бандюганов» было двое, потом – один; на следствии – мобильный телефон стоял на зарядке и сгорел, в суде – телефон не сгорел.
Кроме того, согласно заключению судмедэкспертизы, у Майоровых кулаков были сбиты до крови. Однако ни следователи, ни суд не поинтересовались происхождением этих телесных повреждений.
Суд не отнесся критически и к показаниям других свидетелей – Екатерины и Натальи Когут, Анастасии Мельниковой, утверждавшим, что после трагедии Майоров не раз приходил к ним, плакал и говорил, что преступление совершил не Фрич, иначе он бы узнал его, что, если он скажет, кто это сделал, его убьют.
Из показаний соседки погибшей Ольковой Ирины Островской: покойница постоянно жаловалась на сына – пьет, не помогает, крадет деньги, сутками пропадает; в ноябре 2014 года принесла ей на хранение 200 тыс. тенге, 60 тыс. из которых позже забрала на покупку холодильника; вечером 27 января она выходила на улицу в 23 часа, в доме Ольковой было тихо; у пенсионерки три собаки (странно, что ни одна не залаяла при виде чужого человека).
Следователи не попытались проверить и алиби Фрич, не допросили свидетеля Андрея Арефьева, который в суде показал: в день преступления он вместе с Екатериной Когут до часу ночи был в гостях у Фрич.
И следствие, и суд не дали объективной оценки и другому факту: схема дома Ольковой, нарисованная Фрич, не совпадает с планом дома, расположением комнат. Отсюда предполагается вывод: Фрич там никогда не бывал. Тем более, что считал Майорова бомжом и алкоголиком.
Что также немаловажно: а где 100 тыс. тенге? У Фрич их не нашли. В качестве «доказательства» следствие указывает на то, что 28 января он оплатил содержание своего ребенка в детсад «Арай». Выводы же суда о том, что Фрич был без средств к существованию, опровергаются доказательствами защиты: подсудимый на момент ареста проходил медкомиссию для трудоустройства, помимо этого, добывал с отвалов золото и сдавал его перекупщикам, продал свою автомашину, а накануне ТОО «Аксу Стил» перечислило ему задолженность по заработной плате в размере 30 тыс. тенге. Кстати, как утверждает адвокат Фрич, в суде о 100 тыс. тенге вообще речи не было. Не правда ли, тоже странно?
Еще один вопрос: из материалов уголовного дела следует, что тело погибшей пенсионерки было обнаружено в голом виде. Как такое могло произойти? Увы, ни следствие, ни суд ответа не дали.
… На брифинге в Астане 23 декабря 2015 года заместитель Генерального прокурора РК Нурмаханбет Исаев признал, что сотрудники в целях раскрытия преступлений применяют недозволенные методы следствия, физическое и психологическое давление, то есть пытки. Приказом генпрокурора Асхата Даулбаева расследование по заявлениям о пытках, поступившим в прокуратуру, возложено на прокуроров. По 47 делам, возбужденным прокурорами и направленным в суд, осуждено 82 сотрудника.
Но, по-видимому, указание главного прокурора страны для некоторых региональных его подчиненных что мертвому припарка.
Дмитрий Фрич был задержан 3 февраля в 18 час. Согласно протоколу, состояние здоровья нормальное. Однако спустя несколько минут он отказывается давать показания ввиду плохого самочувствия. Потом вскрывает себе вену. Согласно заключению судмедэкспертизы от 6 февраля, рана была получена за 2–3 дня до этого. Зачем человек вскрывал бы себе вены, если б его не пытали? Но как рассмотрел заявление Фрич о пытках следователей сотрудник прокуратуры?
Формально: допрошены заявитель и сотрудник полиции; не проведена психолого-психиатрическая экспертиза – согласно приказу генпрокурора. Как результат – решение прокуратуры о прекращении досудебного расследования за отсутствием события преступления, которое не было вручено ни Фрич, ни его адвокату, что лишило их возможности обжаловать его.
Кроме того, с первых дней Фрич жаловался, что «какой-то полковник из Астаны» угрожал ему: «Так прессанем твоего друга Вингертера, что тот будет свидетельствовать, что это ты убил Кеннеди, а твоей жене будем бить линейкой по соскам груди, и она тоже укажет на тебя». Как результат пыток – на следствии Фрич оговорил себя. О применении недозволенных методов следствием говорят и показания свидетелей. Так, Наталья Когут сообщила, что ее дочь Екатерина вернулась с допроса в полиции вся заплаканная. Даже потерпевший Майоров признался в суде: «Я по просьбе следователя (А.Жумабаевой – Ред.) исказил все данные…».
Что же касается требования главы государства в рамках уголовного процесса обеспечить баланс между обвинением и защитой в судах, в том числе на досудебной стадии, то оно пока из области «мечты», как говаривал бессмертный герой романа Ильфа и Петрова. Увы, его как не было, так и нет.
Ходатайства стороны защиты как на уровне досудебного разбирательства, так и в суде грубо игнорировались. Вплоть до того, что при допросе ее свидетелей присяжных заседателей судья Г.Кайшибекова удаляла из зала, а следователь вообще выгонял их. По крайней мере, так пишет в апелляционной жалобе адвокат Дмитрия Фрич. Человек с богатым опытом следственной работы в органах прокуратуры, он сегодня в ужасе от качества досудебного расследования и отправления правосудия.
В статье «План нации. Путь к казахстанской мечте» Нурсултан Назарбаев в качестве важнейшего аспекта судебной реформы назвал переход от пятиступенчатой к трехзвенной системе правосудия: «Остаются только первая, апелляционная и кассационная инстанции. При этом значительно усиливается роль судов первой и апелляционной инстанций, в которых будет рассматриваться большинство дел». Как и куда «отправили» правосудие по делу Фрич первые две инстанции, вкратце мы рассказали. Слово за кассационной коллегией Акмолинского облсуда. Может, она вчитается в смысл сказанного главой государства?
Жумабике ЖУНУСОВА,
«D»
