«Общественная позиция»
(проект «DAT» №14 (378) от 13 апреля 2017 г.
О казахских «традициях»
Эту историю затем Ильяс сам неоднократно рассказывал. В общем, освободили прежнего директора издательства («Жазушы» – Ред.) Еркешова. С. Имашев подготовил трех своих кандидатов. Ильяса, которого при бывшем секретаре ЦК Н. Жандильдине подвергавшегося на всех собраниях жесткой критике и названного «самым опасным националистом», тогда собрались уволить со скромной должности рядового редактора «Казахфильма».
От безысходности Есенберлин идет к Кунаеву, а он его назначает на эту должность (директор издательства художественной литературы «Жазушы» – Ред.). С. Имашев был вынужден согласиться с данным решением первого. Секретарь ЦК по идеологии тогда и затаил обиду на него. С. Имашеву советчики нашлись быстро и с большим усердием снабдили его компроматом на Ильяса. Откопали то, что он в 40-м году сидел в тюрьме, еще тогда был назван «националистом», писал недостойные нашей идеологии книги и т.д. А все неприятности, связанные со скандалом вокруг романа «Хан Кене», были еще впереди.
Писатели добились своего. Порядочный и уважающий себя Ади Шарипов сам добровольно покинул свой пост. Нового первого секретаря СП Ануара Алимжанова порекомендовал Кунаеву тот же Шарипов. Сильную поддержку оказали Ануару Ильяс Есенберлин, несколько раз посетив ЦК, а также Ислам Жарылгапов.
Вряд ли Ильяс и Ислам предполагали иронию судьбы, когда они невозможное превратили в возможное и неподходящую кандидатуру Ануара сделали подходящей своими неимоверными усилиями. Скорее, не думали о своем же печальном финише. Забегая вперед, скажу о том, что со временем, не дожидаясь 60-летнего юбилейного возраста, Ануар во время отпуска отдыхающего Ильяса Есенберлина уволил с работы и преждевременно отправил на пенсию. То есть списал. И. Жарылгапова отправил туда же. Почему Алимжанов отплатил черной неблагодарностью двум своим покровителям – остается загадкой.
А. Алимжанов свою работу начал с организационных вопросов. Видимо, Жубан Молдагалиев рассчитывал на должность первого секретаря или обиделся на ЦК, не знаю, но оставаться впредь вторым секретарем отказался. На место Жубана пришел известный писатель, директор издательства «Жазушы» И. Есенберлин. Это сейчас я говорю «известный», тогда его никто к такому разряду не относил. Потому что в то время среди литераторов существовал негласный иерархический список, в котором Есенберлина еще не было. Эта элитная группа ревностно защищала свои ряды от случайных писателей. В эту дверь нельзя было войти без спросу в полный рост. Только медленно, осторожно, ползком. Патриархам словесности была не по душе популярность романа «Хан Кене» в народе. Их раздражал яркий талант Ильяса. Им казалось, что Есенберлин незаконно вторгается в их заранее и давным-давно составленный список живых классиков. Мало того, разрушая субординацию, вытесняя кое-кого на более низкий ранг. Они не хотели считать его равным среди равных. Думаю, что вся последующая скандальная возня вокруг Ильяса была лишь следствием изначального их протеста…
У Илеке был странный характер. Упрямый, бескомпромиссный человек. Он не умел подстраиваться под кого-либо. Всю жизнь он был гонимым. Титаническими усилиями издавал свои книги. И тут же подвергался беспощадной критике. Несмотря на все эти избиения, Ильяс писал одну книгу за другой. Он обладал силой духа и стойко переносил удары судьбы. Был обижен, но сломлен никогда.
До Есенберлина считалось преступлением не то что написание подобной книги, а даже упоминание данной темы. Роман Ильяса «Хан Кене» имел эффект грома среди ясного дня, молнии в темном небе. Не успела выйти книга, люди вмиг ее разобрали. Не всем она еще и досталась. Теперь имя Есенберлина стало притчей во языцех у всего народа. Причем эта известность была не легковесной, не временной. Людям он понравился в действительности и не случайно. Навсегда он стал любимым писателем соотечественников. В истории нашей литературы тех лет и ранее, и позднее не было ни разу такого случая, когда за один год автор становится легендарной личностью.
Затем он каждый год стал писать по одному роману. Не успела высохнуть типографская краска «Хан Кене», как он приступил к написанию продолжения романа, то есть второй книги знаменитой трилогии «Кочевники» – романа «Заговоренный меч». Вначале не понимали, что Есенберлин крупный писатель. Не хотели понимать. Не то что великий, даже звания обычного рядового писателя считалось многоватым. А главное, не смогли простить за то, что он так лихо стал в народе автором, чьи исторические романы люди читали с любовью и трепетом. У других писателей не хватало смелости освоить столь глобальную эпическую тему казахской литературы – историческую.
Причем Ильяс оказался не просто храбрым, но и удачливым первопроходцем. За это его ненавидели. Данный факт не рассматривали как гражданский подвиг. Напротив, нашли крамолу: недостатки, восхваление прошлого националистом, пропаганда чужой идеологии от его ущербного сознания, политическая близорукость, идейная незрелость, ограниченность кругозора. Об этом ему говорили прямо в лицо! Так упрекали.
Случись это немного раньше и ему повесили бы ярлык «враг народа» и, не моргнув глазом, уничтожили бы физически. Тем не менее, ругали его везде, ставили подножки, старались унизить, обивали пороги и клеветали, как могли. Главное обвинение: его исторические романы – чуждые нам вещи, казахской литературе чести не прибавить, опасное произведение с ностальгией по проклятому прошлому. Требовали запрета.
Илеке был человеком непокладистым. Всем назло он еще больше ожесточился. Теперь приступил к третьей книге трилогии «Кочевники». Первые книги стали переводить на русский язык. Людям, которые на него имели зуб и всем враждебно настроенным к нему, подвернулся от зависти прекрасный повод для действия. Роман «Заговоренный меч» сняли с производства, предварительно остановив набор. В ЦК книге дали отрицательную рецензию за «грубейшие ошибки». Книгу разбирали в ЦК, Госкомиздате, Союзе писателей, в Институте истории, Академии наук, «Лито».
В январе 1971 года роман обсуждался на заседании правления Союза писателей. Зал был переполнен писателями, историками, городской интеллигенцией. Присутствовали представители Госкомиздата, Академии наук, Минкульта, цензуры, вузов, газет и журналов. Только не было никого из ЦК. И Алимжанов и Есенберлин неоднократно звонили Имашеву, Исиналиеву, Плотникову, приглашая их. Я собирался идти, но меня остановили и крепко отругали.
Участники обсуждения дали роману высокую оценку. В основном подчеркивали ценные стороны. Противники романа бойкотировали заседание. Они затем стали опять приходить в ЦК с жалобами, называя обсуждение спектаклем сторонников Есенберлина. К величайшему стыду, мы прислушались к клевете. Благодаря книгам Ильяса в истории казахской литературы, в процессе развития самой культуры наступала совершенно новая творческая эпоха подъема на качественно иную высоту. Наше предназначение заключалось в том, чтобы мудро руководить, оберегать этот росток, опекать столь важное начинание. В условиях, когда наше историческое прошлое, без того отданное в самозабвение, отдел культуры ЦК должен был бы способствовать спасению собственной истории.
Но мы делали все наоборот. Доставляли Есенберлину неприятности, мешали работать, обвиняли в несодеянном. Его самое ценное произведение – трилогию «Кочевники» объявили бездарной пустышкой, снижали ее ценность и содержание.
Очень жаль, что мы пытались сдерживать талант писателя. То, что мы прислушались к недоброжелателям Есенберлина и уподобились им, – это ясно, как день. Когда наиболее ключевые моменты истории народа стали забываться, мы должны были проявить заботу к данной проблеме и в своей руководящей деятельности показать прозорливость. В этом была вина руководства отдела культуры и секретаря ЦК по идеологии. Д. Кунаев держался от них особняком, нейтрально. Иначе новое течение – историческая тема заглохла бы еще в зародыше, и не было бы других авторов, их книг новаторского плана, в том числе и «Аз и Я» Олжаса Сулейменова.
Отделы агитации, пропаганды, культуры ЦК КП Казахстана 4 месяца держали роман «Заговоренный меч» и сделали все, чтобы книга не выходила. Для членов бюро ЦК писали докладную, указав на идеологические просчеты:
1. Название романа «Заговоренный меч» и, соответственно, его содержание, образно напоминает обоюдоострое лезвие стальной сабли – «Народа-клинка», направленного соседним странам. Восхваление воинственного духа вредно и опасно для нашего гостеприимного и миролюбивого народа.
2. Вынужден думать о том, как будто книга написана не писателем-коммунистом двадцатого века, а писарем-летописцем ханского двора пятнадцатого века. В романе детально описываются происхождение и жизнь ханов, султанов, дворцовые интриги, а думы и чаяния простого народа проигнорированы. Автор безмерно восхваляет ханов Жанибека и Касыма, называя их прогрессивными борцами на единение народа.
3. Автор утверждает о том, что казахи якобы присутствовали в истории Египта, Ирана, Китая, Руси и унижает эти народы. Показывает превосходство казахов. Противопоставляет им. Вбивает клин между народами.
4. Возвеличивает роль Старшего Жуза, остальных принижает. Особенно пренебрегает Младшим Жузом, унижая его родоплеменное достоинство.
Все эти замечания для Есенберлина были неприемлемыми. Всю идейную концепцию поменять невозможно. Для этого надо было заново переписать всю книгу. Писатель не согласился. Он полгода доказывал свою правоту, спорил и с большим трудом, кое-как издал роман. Но пересуды продолжались, не утихая.
На этом скандал не закончился. После выхода романа «Заговоренный меч» сразу вышла заказная критическая статья некоего З. Сериккалиева в газете «Социалистiк Қазақстан». Статья нашим идеологам сильно понравилась. По указанию секретаря ЦК С. Имашева материал срочно перевели на русский язык под названием «Не искажать историческую правду» и раздали всем членам Бюро ЦК. Все идеологические отделы ЦК впредь в своих отчетах, записках, докладах стали активно включать факты этой публикации регулярно.
(Продолжение следует)
Бекежан ТЛЕГЕНОВ
По просьбе автора перевода его фамилия не указывается. Источник – http://blogbasta.kz