«Общественная позиция»
(проект «DAT» № 01 (272) от 08 января 2015 г.
Театральная рецензия
Қорқыттың көрі – Могила Коркыта, погребение, место захоронения – построчный перевод названия спектакля вызывает чувство предзнаменования трагической судьбы. Коркыт – это легенда о человеке, извлекшем из природы звучание плача природы и человеческих судеб, наделенных трагедией, которые доносятся до наших дней уникальным музыкальным инструментом кобыз. Протяжный звук своими низкими мажорными нотами, которые кобыз издает при прикосновении к нему многочисленными волосами из конской гривы и хвоста, собранными в одну нить – струну пронизывает душу исполнителя и слушателя. Звук отражается, как эхо, на внешний мир при соприкосновении с натянутыми вдоль жил и инструмента, сделанным из особой породы дерева.
Мы слышим стон, плач природы, земли, шум воды, все символическое, созданное Всевышним, космическую Вселенную пространства, глубоко погруженную в философское восприятие мира.
Спектакль поставлен в Казахском академическом театре драмы имени М.Ауэзова, это настоящий прорыв в творческой судьбе легендарного коллектива, который не раз потрясал неординарными постановками, актерской игрой, режиссерскими новаторскими решениями! Постановка спектакля оказалась возможной благодаря смелому решению руководства театра – взять пьесу «Коркыт» известного современного автора-философа многочисленных пьес Иран Гайып – национального драматурга, поэта – казаха, который, «живя» театром, его природой, зная возможности коллектива, смог бы осилить пьесу и поднять на новый уровень театральную культуру Казахстана.
Инновационность постановки заключается в приглашении режиссера-постановщика Ионаса Вайткуса из Литвы, который известен театральному миру своими оригинальными постановками, завоевавшему славу режиссера – лидера. Он учавствовал на международных фестивалях, и в номинации за лучшую режиссуру был удостоен Государственной Национальной Премии Литвы, Государственной Премии СССР за спектакль «Плаха» Чингиза Айтматова, также он является 4‑кратным лауреатом Сценического Креста за лучшую режиссуру, профессором Академии музыки и кино. А также в постановочную группу были приглашены художник-сценограф Артурас Шимонис и композитор Алгирдас Мартинайтис, обладатель Национальной Премии Литвы.
Литовская творческая группа пришла в театр со своими идеями, концептуальным решением постановки «Коркыт», в основе которой лежит сближение культур, корни которых схожи в своей основе идентичностью, самобытностью в восприятии мировоззрения и всего человеческого – «нести добро людям».
Задуманное и предложенное видение постановки осуществилось в решении спектакля. Представление оказалось масштабным, грандиозным, глубоко философским, метафоричным во всех своих проявлениях, таких, как режиссерская работа, сценография, музыкальное оформление. «Все созвучно, словно симфония – одно неделимое».
Режиссерская работа отлична своим художественным воображением и выражением средств, выстроенностью картин, образным пониманием и целостностью композиций, драматическими-пластическими движениями, которые помогают раскрывать образы, и вся текстовая вязь имеет свою логику. Актеры были вовлечены в процесс работы и превзошли себя, открыли в себе новые грани и подходы, решая поставленные режиссером задачи. Они медитировали, репетировали, создавали энергетику напряжения, тела, духа и слов. Все вышесказанное было пропущено через психологическую и физическую подготовку актеров. Они чувствовали пространство и время, и события, в которые они окунулись. Так благотворно воздействовал на них Ионас Вайткус своим высоким профессионализмом, спокойным характером в общении, который последовательно дошел до прекрасного результата, поставив спектакль «Коркыт».
Музыкальное оформление спектакля органично звучит, вступает в контакт с действиями, помогая поддерживать импульс, ритмику, динамику, мы слышим и воспринимаем действия более объемно, потому что музыка «живет» с актерами. Она – негромкая, не перебивает текст, а работает в унисон с действующими лицами, таким образом произошла гармония звука. Звук кобыза доносится к нам из пространства Вселенной, и всё остальное звучание подчинено ему, плачу кобыза. Музыкальное оформление помогло раскрыть поэтику спектакля, ноты были расписаны лично самим автором – композитором Алгирдасом Мартинайтисом.
Новизна сценографии, как художественного оформления спектакля, заключается в ее кинопанорамности – выстроенного видеоряда на сцене. Огромный прямоугольный куб, как аквариум, «висящий рок», накрывающий и раскрывающий действия, как от посланника Бога – «судьбы людей под колпаком – всё уже предопределено высшими силами» – око Всевышнего и только существует один шанс выжить или умереть. Лодка – гроб – скелет, который опускается с неба с Коркытом и улетает в небеса, так пространство становится философским и изображения на экране сопровождает спектакль, создавая зрелищность. Подиум на сцене, как ограничение места действия, светящаяся бело-красная линия по периметру, как будто сцена находится в небесах. Сценография, как лик раскрывает суть поэтического произведения и помогает раскрыть режиссерскую трактовку идеи.
Сложная пьеса для постановки, она авторизованная, эпическо-аллегорическая, мистическая, одновременно рекламно-историческая про старца Коркыт, которому Всевышним предназначено жить сорок лет, так Иран Гайып своими сложными оборотами мыслей, идеями, наделил пьесу исторической фабулой – эпос из простонародья, идущий из глубины веков, дошедший до наших дней.
Монолог души, психологии, внутреннего состояния актера – Коркыта, который передает поэтический текст оборотами слов, с неоднозначными смысловыми нагрузками, выраженными в акцентах и произношении их – это протест Коркыта против несправедливости мира, которая создана Богом для равновесия добра и зла, жизни и смерти, преследующая человека в течение его жизни, которую сам же человек разжигает, конфликтуя внутри себя.
Автор говорит: «Я – Бог!». Это повторяет Коркыт, произношение и смысл звучит как вызов Всевышнему, и в этом противостоянии с самим собой рождаются протестантские мысли, так как он хочет сравниться с Богом.
Фабула спектакля выстроена по нарастающей, сохраняя свою стилистику от пролога до финала, доведя до кульминационных моментов, которые образуются в каждых ярко выраженных событиях – это пролог, монологовый кусок, Коркыт – Азамат Сатыбалды и Дулыга Акмолда, они оба каждый в силу своего таланта великолепно интерпретировали поставленную перед ними задачу, в них «рождался» Коркыт – как личность из народа, человека-протестанта, потому что его дар сравним с Богом-чудотворцем, поэтому его монолог с самим собой – конфликт с самим собой, возрождение из рабства и плебейства, а далее действия – встреча с камнем-утесом, который хорошо показали Толебек Аралбай и У.Сейтимбет. Природа-камень говорит: «Ты не можешь быть Богом.»
Продолжает тему, подхватывает её дерево-природа, которое логически вступает в диалог с Коркытом. Яркий пластический образ дерева – это говорящий человек, обвешанный поленами по фигуре, висящими веревками, рогатым головным убором в коричневом колорите, напоминающем кору дерева. На спине дерева закреплена толстая доска, в которой открыто торчит металлический полированный до блеска топор с деревянной ручкой. В порыве шаманской страсти Коркыт встречает препятствие в виде дерева, и он выхватывает топор и бьет по дереву, и вдруг от удара по дереву слышит неслыханный доселе звук, потрясенный этим он продолжает работать топором, ударяя по спине, его рукам, переворачивая на спину, при этом дерево – актер Ж.Байсалбеков и А.Жумабаев издают звуки, стон, скрежет. Таким образом в процессе работы Коркыта – скульптора, творца, музыканта из дерева появляется полено – кобыз, музыка, звук струны. Коркыт нежно обнимает музу, и мы – зрители, понимаем, ощущаем, как рождается новая музыка. Звучат завывающие звуки, плач кобыза.
В одной из аллегорических сцен в отчаянии Коркыт встает, поднимается его дух, содействует ему шаманство, которое отразилось в картине шаманизма с двумя актерами с барабанами, Бектасов и Набиолла, одетыми в странные выразительные костюмы с масками и в такт, ритму его энергетического накала с текстом помогали объемно прочувствовать зрителю Магию шаманства – ритуальность, с кровью, топором в руках Коркыта, надрезая язык, пускает кровь на топор, которая раскатывается по зеркальной поверхности, отражается в их лицах, движениях рук, ног, пластики завораживая зрителя.
Великолепная аллегорическая композиция с птицами подхватывает сцену, она становится развитием поэтической сцены, слышен птичий перезвон, переклик, они стаей прилетают на сцену, своими мелкими, плавными шажками дружно заполняют сцену, они как птицы счастья – предвестники добра и красоты, делают волнообразные движения, окружают Коркыта и сообщают ему о красавице Сарын, в которую он влюбляется, как в музу кобыз, в сравнении любви и музыки. Улетают птицы, подлетают вороны, каркая своими пронзительными криками, перебивая друг друга, и движения у них угловатые, и сами они в черном, все как вороны, они стрекочат, подтверждая, что есть такая красавица Сарын, окружая его, делают дефиле движения, расступаясь, открывают Коркыт, он же в оцепенении от рассказа о красавице Сарын. В этих сценах Коркыт – Азамат Сатыбалды и Дулыга Акмолда понимают птичий говор, они с ними разговаривают на птичьем языке, и актеры-птицы красиво озвучивают эти картины, издают звуки естественным путем, используя голосовые связки и перепев. Прекрасная картина, в которой продемонстрировано мастерство актера, искусно владеющим своим инструментом – горловым пением.
Круговерть продолжается сменяющейся картиной возвращения птиц с красавицей Сарын, которая, как птица в их окружении, чувствует приближение встречи с любимым, и мы слышим и видим, как бьется ее сердце.
И любовью заполнилось все вокруг. И птицы повторяют ее движения и музыка, и свет на сцене стал цветнее, все красиво! Красота актрис Гульнур Шынгызовой и Мадины Келгенбай соответствуют образу возлюбленной Коркыта.
Режиссер влюбленных «не встречает», оставляя встречу на последующие картины, тем самым усиливая зрительскую страсть воображения, развивая их фантазию, недосказанное становится воображаемым – это высочайшая художественная режиссерская эстетика.
Автор начинает спектакль, объединяет картины, заканчивает на экране – он лежит в реанимационной палате в окружении медсестер, как на предсмертном одре, произносит свой роковой монолог – монолог поэта, написавший поэму Коркыт, он – Бог, Коркыт – Бог, рождение идеи, рождение музыки – человек начал жить со звука, он сначала слышал, как только родился, а потом все остальное, говоря: «Мен – кудаймын! Я – Бог! Но я – не вечный. Со мной рядом жизнь и смерть». Поэтому картина смерти Коркыта связана с Богом, так философски трактует Иран-Гайып.
Иран – дерзок, в этом он смотрит прямо в глаза жизни и своими поступками, и пером подтверждает это, а убедительный режиссер превратил пьесу в глубоко мудрую зрелищную постановку.
Властелин умер – картина оплакивания народом. Заканчивается власть правителя, идет осуждение его правления, происходит противостояние толпы, она делится, как и сцена поделена на две части правых и левых, по центру на экране бывший правитель, смута выделена не ярко, проявлена обтекаемо, можно ее трактовать по-разному, как это бывает в жизни.
Сложная композиция, тезисные глашатаи высказывают, выкрикивают на фоне звонкого плача женщин – актрис, пение которых перебивают и уносят зрителя в траурное состояние. Пение-плач женщин – традиции казахского народа, которые идут из глубины веков и сохранились до наших дней – одна из выразительных зрелищных массовых сцен.
На экране изображен автор крупным планом, читающий молитву умершему правителю, магический куб медленно поднимается над сценой, массовка начинает ритмическими движениями изображать мойку полов, в такт музыке, которая характерна движениям уборщика. Ритуал «мыть полы» после выноса трупа из дома существует в традициях многих народов. Дружно народ швабрами стучит и шаркает по полу. Двое мужчин, взяв за ноги девушек, лежащих на ленолеуме, изображащих швабру, толкают их как бы очищая пол.
Хладнокровные люди, лица-маски выметают дух умершего, приводя в порядок дом. Актеры массовых сцен чисто и честно в движениях выполняют эту работу занятости, все как в жизни! Опускается куб, закрывая уборщиков экраном, на экране появляется изображение умершего правителя во весь рост, из-за куба выходят плакальщики с одной стороны, и с другой – группа недовольных. В этой же картине изображение автора, взятого в кадре крупным планом, рядом с ним медсестра, актрисы Шынар Шынгысова и Калдыбекова, которые также работают на сцене в роли смерти. Они с экрана сообщают лежащему Коркыту, что он проживет сорок лет и этот день смерти настал сегодня. Переход на сцену – появляются актрисы в образе смерти, мистическая – сюрреалистическая по своей подаче, вызывающая страх и ужас происходящего, как в страшном сне.
Фантазия автора и режиссера, который создал экспрессию накала страстей предстоящих событий, напряжения в актерской игре. Плавными движениями перемещаются «смерти» вдоль сцены, они пришли за жизнью Коркыта. Сегодня он должен умереть! Коркыт, противоборствует в своем диалоге с ними. Задача смерти – забрать жизнь человека, они задают ему вопрос: «если не хочешь умирать, найди взамен близкого себе человека», и тогда Коркыт в состоянии аффекта перечисляет близких ему людей, отца, которых играет Бекжан Турыс и Саят Мерекенов, мать Данагуль Темирсултанова, Кунсулу Шаяхметова, друга – К.Мамыткалиев и Н.Абилов, а также любовница – Н.Жекенова, С.Кулумбетова. Эти персонажи выходят из толпы и располагаются вдоль сцены, как перед судом правосудия. Идет испытание. Могут ли они отдать свою жизнь за Коркыта? Каждый из них раскрывается по-своему, находит оправдание и в итоге отказывается отдать свою жизнь. Блистательно играли актеры, они создали напряженную атмосферу своим мастерством перевоплощения.
Надежды нет! Выбора нет! Остается смерть! Вдруг, из глубины, крик красавицы Сарын: «Мен! Я! Отдам жизнь!», выбегая вперед. Динамичная сцена, в которой ее подхватывают с двух сторон обе смерти, они проделывают круг на сцене, произнося свою предсмертную речь. НЕТ! – Возглас Коркыта. НЕТ! Лучше меня! Я готов умереть! Коркыт обнимает Сарын. Трогательная картина, кульминация накала страстей, бесподобная театральная правда! Игра актеров, их слова, пластика, музыка, сценография, все доведено до кондиции апофеоза спектакля!
Одна из замечательных сцен – это воскрешение умершего правителя. Играет его О.Кенебаев и Б.Каптагай. На авансцене появляется инсталляция каркасная металлоконструкция – напоминающая музыкальный инструмент из потустороннего мира, из тьмы на глазах у зрителя появляется правитель, замурованный в нем. Он «оживает» и начинает играть самого себя, каким он был в жизни – шута, высокомерного властелина, который дает народу указания убить Коркыта!
На экране появляется зверь – тотемная фигура волка, символа правосудия – скульптурное изваяние маски волка с большими рогами, горящими глазами, с приоткрытой пастью, который крупным планом надвигается на экране, а внизу на подиуме по центру актер в костюме волка, с длинной свисающей белой меховой шубой и длинными до пола рукавами, с маской на голове. Это рок волк, дух, оповещающий о предстоящей смерти Коркыта шипящим шепотом в микрофон протяжным голосом, устрашающим, пугающим, наводящим ужас. Бутафорская скульптурная маска с экрана сыграла свою мистическую роль. Впечатляет ее исполнение мастерами, выполнившими такую скульптуру объемно-пространственную композицию, украшенную драгоценными «камнями» и металлической чеканкой, декорированную мехом.
Женский и мужской хор в массовых сценах, как драматический кордебалет, играли связующую роль в спектакле. Они как действующие персонажи перемещались по сцене, создавали композиции: ложились, катались по сцене, замирали в позе, издавали голоса птиц, имитировали их движения, создавая образ, в мягкой кожаной обуви без подошвы «летали» по сцене. Их лица, мимика, жесты, голоса, возгласы, издаваемые звуки помогали представлению звонче и сочнее почувствовать атмосферу происходящего. Женские и мужские голоса доминировали по действиям, это впечатляло. Зритель слышал и видел высокопрофессиональных артистов – солистов хора, которые могут прекрасно петь и при этом двигаться. Красивые, высокие, стройные по телосложению мужчины привлекали внимание зрителей. Обаятельные красивые девушки-актрисы театра с открытыми глазами и душой, преданные сцене, раскрывали свой потенциальный талант.
Предзнаменование сбылось. Начинается уход из жизни Коркыта. Пришла сладкая убаюкивающая смерть. На сцене Сарын, ее шлейф-крылья растянулся на всю сцену при помощи трех девушек, это ее белые крылья. Она рождает младенца, и в это же время Коркыта обволакивают две смерти на переднем плане, надевая ему черный шлейф, они идут к центру висящей лодки, и актер Коркыт ложится в лодку, которая в последующем поднимается вверх, под красивую успокаивающую музыку, высвечивается лодка – табыт – гроб. Сарын прощается с любимым, не рыдая, тихо в себя, так заканчивается спектакль, убирается свет на сцене, дается свет в зал, и зрителю становится грустно и печально за судьбу Коркыта. И только плач кобыза звучит, как напоминание о нем.
Этот современный спектакль актуален по теме. Параллель проведена в видеоряде, который был изображен на экране с самого начала, ночной город Алматы, улица Аль-Фараби, камера движется, увеличиваются кадры, и шум машин и в центре, висящая лодка – табыт, в которой в неподвижной позе лежит Коркыт. Он воскрешается по мере его снижения на сцену. Эта картина – отчет времени из другого исторического времени и пространства. Коркыт очутился, воскрес в сегодняшней жизни повествуя о своей судьбе нам.
Связующим звеном в спектакле явилось появление автора на экране, который говорит свой текст. Автор – актер. Его хрипловатый голос – голос поэта и повествователя пьесы. Пьеса поэтична, такое поэтическое представление возможно в ее трансформации в балетном представлении. Музыкальность и интерпретация ее возможна в написании либретты для музыкального произведения, национальной оперы Коркыт, которая может поднять казахскую классическую оперу на мировой уровень.
Есенгельды ТУЯКОВ,
художник-сценограф,
Заслуженный деятель искусств РК,
кавалер ордена «Құрмет»
