«Общественная позиция»
(проект «DAT» № 01 (272) от 08 января 2015 г.
Театральная рецензия
Қорқыттың көрі – Могила Коркыта, погребение, место захоронения – построчный перевод названия спектакля вызывает чувство предзнаменования трагической судьбы. Коркыт – это легенда о человеке, извлекшем из природы звучание плача природы и человеческих судеб, наделенных трагедией, которые доносятся до наших дней уникальным музыкальным инструментом кобыз. Протяжный звук своими низкими мажорными нотами, которые кобыз издает при прикосновении к нему многочисленными волосами из конской гривы и хвоста, собранными в одну нить – струну пронизывает душу исполнителя и слушателя. Звук отражается, как эхо, на внешний мир при соприкосновении с натянутыми вдоль жил и инструмента, сделанным из особой породы дерева.
Мы слышим стон, плач природы, земли, шум воды, все символическое, созданное Всевышним, космическую Вселенную пространства, глубоко погруженную в философское восприятие мира.
Спектакль поставлен в Казахском академическом театре драмы имени М.Ауэзова, это настоящий прорыв в творческой судьбе легендарного коллектива, который не раз потрясал неординарными постановками, актерской игрой, режиссерскими новаторскими решениями! Постановка спектакля оказалась возможной благодаря смелому решению руководства театра – взять пьесу «Коркыт» известного современного автора-философа многочисленных пьес Иран Гайып – национального драматурга, поэта – казаха, который, «живя» театром, его природой, зная возможности коллектива, смог бы осилить пьесу и поднять на новый уровень театральную культуру Казахстана.
Инновационность постановки заключается в приглашении режиссера-постановщика Ионаса Вайткуса из Литвы, который известен театральному миру своими оригинальными постановками, завоевавшему славу режиссера – лидера. Он учавствовал на международных фестивалях, и в номинации за лучшую режиссуру был удостоен Государственной Национальной Премии Литвы, Государственной Премии СССР за спектакль «Плаха» Чингиза Айтматова, также он является 4-кратным лауреатом Сценического Креста за лучшую режиссуру, профессором Академии музыки и кино. А также в постановочную группу были приглашены художник-сценограф Артурас Шимонис и композитор Алгирдас Мартинайтис, обладатель Национальной Премии Литвы.
Литовская творческая группа пришла в театр со своими идеями, концептуальным решением постановки «Коркыт», в основе которой лежит сближение культур, корни которых схожи в своей основе идентичностью, самобытностью в восприятии мировоззрения и всего человеческого – «нести добро людям».
Задуманное и предложенное видение постановки осуществилось в решении спектакля. Представление оказалось масштабным, грандиозным, глубоко философским, метафоричным во всех своих проявлениях, таких, как режиссерская работа, сценография, музыкальное оформление. «Все созвучно, словно симфония – одно неделимое».
Режиссерская работа отлична своим художественным воображением и выражением средств, выстроенностью картин, образным пониманием и целостностью композиций, драматическими-пластическими движениями, которые помогают раскрывать образы, и вся текстовая вязь имеет свою логику. Актеры были вовлечены в процесс работы и превзошли себя, открыли в себе новые грани и подходы, решая поставленные режиссером задачи. Они медитировали, репетировали, создавали энергетику напряжения, тела, духа и слов. Все вышесказанное было пропущено через психологическую и физическую подготовку актеров. Они чувствовали пространство и время, и события, в которые они окунулись. Так благотворно воздействовал на них Ионас Вайткус своим высоким профессионализмом, спокойным характером в общении, который последовательно дошел до прекрасного результата, поставив спектакль «Коркыт».
Музыкальное оформление спектакля органично звучит, вступает в контакт с действиями, помогая поддерживать импульс, ритмику, динамику, мы слышим и воспринимаем действия более объемно, потому что музыка «живет» с актерами. Она – негромкая, не перебивает текст, а работает в унисон с действующими лицами, таким образом произошла гармония звука. Звук кобыза доносится к нам из пространства Вселенной, и всё остальное звучание подчинено ему, плачу кобыза. Музыкальное оформление помогло раскрыть поэтику спектакля, ноты были расписаны лично самим автором – композитором Алгирдасом Мартинайтисом.
Новизна сценографии, как художественного оформления спектакля, заключается в ее кинопанорамности – выстроенного видеоряда на сцене. Огромный прямоугольный куб, как аквариум, «висящий рок», накрывающий и раскрывающий действия, как от посланника Бога – «судьбы людей под колпаком – всё уже предопределено высшими силами» – око Всевышнего и только существует один шанс выжить или умереть. Лодка – гроб – скелет, который опускается с неба с Коркытом и улетает в небеса, так пространство становится философским и изображения на экране сопровождает спектакль, создавая зрелищность. Подиум на сцене, как ограничение места действия, светящаяся бело-красная линия по периметру, как будто сцена находится в небесах. Сценография, как лик раскрывает суть поэтического произведения и помогает раскрыть режиссерскую трактовку идеи.
Сложная пьеса для постановки, она авторизованная, эпическо-аллегорическая, мистическая, одновременно рекламно-историческая про старца Коркыт, которому Всевышним предназначено жить сорок лет, так Иран Гайып своими сложными оборотами мыслей, идеями, наделил пьесу исторической фабулой – эпос из простонародья, идущий из глубины веков, дошедший до наших дней.
Монолог души, психологии, внутреннего состояния актера – Коркыта, который передает поэтический текст оборотами слов, с неоднозначными смысловыми нагрузками, выраженными в акцентах и произношении их – это протест Коркыта против несправедливости мира, которая создана Богом для равновесия добра и зла, жизни и смерти, преследующая человека в течение его жизни, которую сам же человек разжигает, конфликтуя внутри себя.
Автор говорит: «Я – Бог!». Это повторяет Коркыт, произношение и смысл звучит как вызов Всевышнему, и в этом противостоянии с самим собой рождаются протестантские мысли, так как он хочет сравниться с Богом.
Фабула спектакля выстроена по нарастающей, сохраняя свою стилистику от пролога до финала, доведя до кульминационных моментов, которые образуются в каждых ярко выраженных событиях – это пролог, монологовый кусок, Коркыт – Азамат Сатыбалды и Дулыга Акмолда, они оба каждый в силу своего таланта великолепно интерпретировали поставленную перед ними задачу, в них «рождался» Коркыт – как личность из народа, человека-протестанта, потому что его дар сравним с Богом-чудотворцем, поэтому его монолог с самим собой – конфликт с самим собой, возрождение из рабства и плебейства, а далее действия – встреча с камнем-утесом, который хорошо показали Толебек Аралбай и У.Сейтимбет. Природа-камень говорит: «Ты не можешь быть Богом.»
Продолжает тему, подхватывает её дерево-природа, которое логически вступает в диалог с Коркытом. Яркий пластический образ дерева – это говорящий человек, обвешанный поленами по фигуре, висящими веревками, рогатым головным убором в коричневом колорите, напоминающем кору дерева. На спине дерева закреплена толстая доска, в которой открыто торчит металлический полированный до блеска топор с деревянной ручкой. В порыве шаманской страсти Коркыт встречает препятствие в виде дерева, и он выхватывает топор и бьет по дереву, и вдруг от удара по дереву слышит неслыханный доселе звук, потрясенный этим он продолжает работать топором, ударяя по спине, его рукам, переворачивая на спину, при этом дерево – актер Ж.Байсалбеков и А.Жумабаев издают звуки, стон, скрежет. Таким образом в процессе работы Коркыта – скульптора, творца, музыканта из дерева появляется полено – кобыз, музыка, звук струны. Коркыт нежно обнимает музу, и мы – зрители, понимаем, ощущаем, как рождается новая музыка. Звучат завывающие звуки, плач кобыза.
В одной из аллегорических сцен в отчаянии Коркыт встает, поднимается его дух, содействует ему шаманство, которое отразилось в картине шаманизма с двумя актерами с барабанами, Бектасов и Набиолла, одетыми в странные выразительные костюмы с масками и в такт, ритму его энергетического накала с текстом помогали объемно прочувствовать зрителю Магию шаманства – ритуальность, с кровью, топором в руках Коркыта, надрезая язык, пускает кровь на топор, которая раскатывается по зеркальной поверхности, отражается в их лицах, движениях рук, ног, пластики завораживая зрителя.
Великолепная аллегорическая композиция с птицами подхватывает сцену, она становится развитием поэтической сцены, слышен птичий перезвон, переклик, они стаей прилетают на сцену, своими мелкими, плавными шажками дружно заполняют сцену, они как птицы счастья – предвестники добра и красоты, делают волнообразные движения, окружают Коркыта и сообщают ему о красавице Сарын, в которую он влюбляется, как в музу кобыз, в сравнении любви и музыки. Улетают птицы, подлетают вороны, каркая своими пронзительными криками, перебивая друг друга, и движения у них угловатые, и сами они в черном, все как вороны, они стрекочат, подтверждая, что есть такая красавица Сарын, окружая его, делают дефиле движения, расступаясь, открывают Коркыт, он же в оцепенении от рассказа о красавице Сарын. В этих сценах Коркыт – Азамат Сатыбалды и Дулыга Акмолда понимают птичий говор, они с ними разговаривают на птичьем языке, и актеры-птицы красиво озвучивают эти картины, издают звуки естественным путем, используя голосовые связки и перепев. Прекрасная картина, в которой продемонстрировано мастерство актера, искусно владеющим своим инструментом – горловым пением.
Круговерть продолжается сменяющейся картиной возвращения птиц с красавицей Сарын, которая, как птица в их окружении, чувствует приближение встречи с любимым, и мы слышим и видим, как бьется ее сердце.
И любовью заполнилось все вокруг. И птицы повторяют ее движения и музыка, и свет на сцене стал цветнее, все красиво! Красота актрис Гульнур Шынгызовой и Мадины Келгенбай соответствуют образу возлюбленной Коркыта.
Режиссер влюбленных «не встречает», оставляя встречу на последующие картины, тем самым усиливая зрительскую страсть воображения, развивая их фантазию, недосказанное становится воображаемым – это высочайшая художественная режиссерская эстетика.
Автор начинает спектакль, объединяет картины, заканчивает на экране – он лежит в реанимационной палате в окружении медсестер, как на предсмертном одре, произносит свой роковой монолог – монолог поэта, написавший поэму Коркыт, он – Бог, Коркыт – Бог, рождение идеи, рождение музыки – человек начал жить со звука, он сначала слышал, как только родился, а потом все остальное, говоря: «Мен – кудаймын! Я – Бог! Но я – не вечный. Со мной рядом жизнь и смерть». Поэтому картина смерти Коркыта связана с Богом, так философски трактует Иран-Гайып.
Иран – дерзок, в этом он смотрит прямо в глаза жизни и своими поступками, и пером подтверждает это, а убедительный режиссер превратил пьесу в глубоко мудрую зрелищную постановку.
Властелин умер – картина оплакивания народом. Заканчивается власть правителя, идет осуждение его правления, происходит противостояние толпы, она делится, как и сцена поделена на две части правых и левых, по центру на экране бывший правитель, смута выделена не ярко, проявлена обтекаемо, можно ее трактовать по-разному, как это бывает в жизни.
Сложная композиция, тезисные глашатаи высказывают, выкрикивают на фоне звонкого плача женщин – актрис, пение которых перебивают и уносят зрителя в траурное состояние. Пение-плач женщин – традиции казахского народа, которые идут из глубины веков и сохранились до наших дней – одна из выразительных зрелищных массовых сцен.
На экране изображен автор крупным планом, читающий молитву умершему правителю, магический куб медленно поднимается над сценой, массовка начинает ритмическими движениями изображать мойку полов, в такт музыке, которая характерна движениям уборщика. Ритуал «мыть полы» после выноса трупа из дома существует в традициях многих народов. Дружно народ швабрами стучит и шаркает по полу. Двое мужчин, взяв за ноги девушек, лежащих на ленолеуме, изображащих швабру, толкают их как бы очищая пол.
Хладнокровные люди, лица-маски выметают дух умершего, приводя в порядок дом. Актеры массовых сцен чисто и честно в движениях выполняют эту работу занятости, все как в жизни! Опускается куб, закрывая уборщиков экраном, на экране появляется изображение умершего правителя во весь рост, из-за куба выходят плакальщики с одной стороны, и с другой – группа недовольных. В этой же картине изображение автора, взятого в кадре крупным планом, рядом с ним медсестра, актрисы Шынар Шынгысова и Калдыбекова, которые также работают на сцене в роли смерти. Они с экрана сообщают лежащему Коркыту, что он проживет сорок лет и этот день смерти настал сегодня. Переход на сцену – появляются актрисы в образе смерти, мистическая – сюрреалистическая по своей подаче, вызывающая страх и ужас происходящего, как в страшном сне.
Фантазия автора и режиссера, который создал экспрессию накала страстей предстоящих событий, напряжения в актерской игре. Плавными движениями перемещаются «смерти» вдоль сцены, они пришли за жизнью Коркыта. Сегодня он должен умереть! Коркыт, противоборствует в своем диалоге с ними. Задача смерти – забрать жизнь человека, они задают ему вопрос: «если не хочешь умирать, найди взамен близкого себе человека», и тогда Коркыт в состоянии аффекта перечисляет близких ему людей, отца, которых играет Бекжан Турыс и Саят Мерекенов, мать Данагуль Темирсултанова, Кунсулу Шаяхметова, друга – К.Мамыткалиев и Н.Абилов, а также любовница – Н.Жекенова, С.Кулумбетова. Эти персонажи выходят из толпы и располагаются вдоль сцены, как перед судом правосудия. Идет испытание. Могут ли они отдать свою жизнь за Коркыта? Каждый из них раскрывается по-своему, находит оправдание и в итоге отказывается отдать свою жизнь. Блистательно играли актеры, они создали напряженную атмосферу своим мастерством перевоплощения.
Надежды нет! Выбора нет! Остается смерть! Вдруг, из глубины, крик красавицы Сарын: «Мен! Я! Отдам жизнь!», выбегая вперед. Динамичная сцена, в которой ее подхватывают с двух сторон обе смерти, они проделывают круг на сцене, произнося свою предсмертную речь. НЕТ! – Возглас Коркыта. НЕТ! Лучше меня! Я готов умереть! Коркыт обнимает Сарын. Трогательная картина, кульминация накала страстей, бесподобная театральная правда! Игра актеров, их слова, пластика, музыка, сценография, все доведено до кондиции апофеоза спектакля!
Одна из замечательных сцен – это воскрешение умершего правителя. Играет его О.Кенебаев и Б.Каптагай. На авансцене появляется инсталляция каркасная металлоконструкция – напоминающая музыкальный инструмент из потустороннего мира, из тьмы на глазах у зрителя появляется правитель, замурованный в нем. Он «оживает» и начинает играть самого себя, каким он был в жизни – шута, высокомерного властелина, который дает народу указания убить Коркыта!
На экране появляется зверь – тотемная фигура волка, символа правосудия – скульптурное изваяние маски волка с большими рогами, горящими глазами, с приоткрытой пастью, который крупным планом надвигается на экране, а внизу на подиуме по центру актер в костюме волка, с длинной свисающей белой меховой шубой и длинными до пола рукавами, с маской на голове. Это рок волк, дух, оповещающий о предстоящей смерти Коркыта шипящим шепотом в микрофон протяжным голосом, устрашающим, пугающим, наводящим ужас. Бутафорская скульптурная маска с экрана сыграла свою мистическую роль. Впечатляет ее исполнение мастерами, выполнившими такую скульптуру объемно-пространственную композицию, украшенную драгоценными «камнями» и металлической чеканкой, декорированную мехом.
Женский и мужской хор в массовых сценах, как драматический кордебалет, играли связующую роль в спектакле. Они как действующие персонажи перемещались по сцене, создавали композиции: ложились, катались по сцене, замирали в позе, издавали голоса птиц, имитировали их движения, создавая образ, в мягкой кожаной обуви без подошвы «летали» по сцене. Их лица, мимика, жесты, голоса, возгласы, издаваемые звуки помогали представлению звонче и сочнее почувствовать атмосферу происходящего. Женские и мужские голоса доминировали по действиям, это впечатляло. Зритель слышал и видел высокопрофессиональных артистов – солистов хора, которые могут прекрасно петь и при этом двигаться. Красивые, высокие, стройные по телосложению мужчины привлекали внимание зрителей. Обаятельные красивые девушки-актрисы театра с открытыми глазами и душой, преданные сцене, раскрывали свой потенциальный талант.
Предзнаменование сбылось. Начинается уход из жизни Коркыта. Пришла сладкая убаюкивающая смерть. На сцене Сарын, ее шлейф-крылья растянулся на всю сцену при помощи трех девушек, это ее белые крылья. Она рождает младенца, и в это же время Коркыта обволакивают две смерти на переднем плане, надевая ему черный шлейф, они идут к центру висящей лодки, и актер Коркыт ложится в лодку, которая в последующем поднимается вверх, под красивую успокаивающую музыку, высвечивается лодка – табыт – гроб. Сарын прощается с любимым, не рыдая, тихо в себя, так заканчивается спектакль, убирается свет на сцене, дается свет в зал, и зрителю становится грустно и печально за судьбу Коркыта. И только плач кобыза звучит, как напоминание о нем.
Этот современный спектакль актуален по теме. Параллель проведена в видеоряде, который был изображен на экране с самого начала, ночной город Алматы, улица Аль-Фараби, камера движется, увеличиваются кадры, и шум машин и в центре, висящая лодка – табыт, в которой в неподвижной позе лежит Коркыт. Он воскрешается по мере его снижения на сцену. Эта картина – отчет времени из другого исторического времени и пространства. Коркыт очутился, воскрес в сегодняшней жизни повествуя о своей судьбе нам.
Связующим звеном в спектакле явилось появление автора на экране, который говорит свой текст. Автор – актер. Его хрипловатый голос – голос поэта и повествователя пьесы. Пьеса поэтична, такое поэтическое представление возможно в ее трансформации в балетном представлении. Музыкальность и интерпретация ее возможна в написании либретты для музыкального произведения, национальной оперы Коркыт, которая может поднять казахскую классическую оперу на мировой уровень.
Есенгельды ТУЯКОВ,
художник-сценограф,
Заслуженный деятель искусств РК,
кавалер ордена «Құрмет»