«Общественная позиция»
(проект «DAT» №1 (365) от 12 января 2017 г.
Документы Декабрьского восстания
(Продолжение. Начало в №47 (364) от 22 декабря 2016 г.)
ПОЯСНЕНИЯ Марата Мендыбаева
• В Конституционный суд Республики Казахстан от главного специалиста корпорации «Казахстануголь» Мендыбаева М.С. (С 1985 по 1988 год Марат Самиевич Мендыбаев являлся первым секретарем Алматинского обкома КПСС – «D»).
Мне разъяснены мои конституционные права и обязанности. Я предупрежден об ответственности за правильность своих пояснений.
На заданные мне вопросы судьи Конституционного суда Республики Казахстан поясняю.
Согласиться с тем, что действия по разгону демонстрации по различным обвинениям и массовым арестам, использованию против них войск, с точки зрения законности, были правомерными, нельзя.
Исключения из членов партии и из комсомола проводились в соответствии с Уставом КПСС и ВЛКСМ. Принимались ли решения объективно и обоснованно, утверждать не могу, как не могу отрицать имевшие место перегибы. Контроль и спрос со стороны отдела организационно-партийной работы ЦК Компартии Казахстана вынуждали руководителей партийных органов на местах принимать нередко и поспешные решения.
На вопрос, кто автор этих и подобных акций, даже мне, тогдашнему члену Бюро ЦК, трудно ответить. Многие решения на Бюро ЦК не рассматривались, а принимались единолично Колбиным Г.В. с участием приехавших в Алма-Ату представителей ЦК КПСС т.т. Соломенцева и Разумова.
Моя личная роль? В то время я был первым секретарем обкома партии, но прежде мне хотелось бы сказать об условиях, в которых оказались мы, руководители области и города. Все руководство по принятию решений с самого начала взяли на себя Колбин, Соломенцев, Разумов и наехавшие в Алма-Ату руководители административных ведомств страны. Меня, как и других членов Бюро ЦК, приглашали на заседания, однако поручений практически не давали, отделывались общими фразами, затем нас отпускали. Оставались узким кругом, обсуждали и принимали какие-то решения, о которых нас в известность не ставили. Нам часто говорили, что у приехавших и у Колбина большой опыт в подобных ситуациях по Кавказу (Грузия, Абхазия и т.д.). Мы, откровенно говоря, им не доверялись.
Поздно вечером 17 декабря мы были вновь приглашены в ЦК, где и получили указание готовить собрание актива. Там же было определено и время (2 часа ночи), и состав участников, и о чем будет идти разговор. Там и было сказано, что к 6:00 утра 18 декабря необходимо будет обеспечить явку дружинников.
Вместе с т. Шулико мы пошли исполнять поручение и готовить актив. Выступление мое было подготовлено практически под диктовку Разумова. Упор на то, что я лично буду контролировать деятельность дружинников, был сделан специально, как один из приемов заострить внимание руководителей города и районов по обеспечению их явки. Подготовкой дружинников занимался Шулико. Никакой команды ни на активе, ни в последующем вооружать дружинников с моей стороны не давалось и утверждения отдельных лиц в этом плане считаю абсурдными и бездоказательными. Я ни перед первыми секретарями, ни перед дружинниками не выступал, встреч по этому поводу ни с кем у меня не было.
Начало событий было спокойным. Была возбужденность у молодежи, а на площади была, в основном, она, но агрессивности не было. Митинг был стихийным, не разрешенным горисполкомом, поэтому считаю его не соответствующим нормам действовавшей Конституции Казахской ССР. Отсюда и действия органов МВД по пресечению митинга и оцеплению площади. Необходимо особо отметить, что и со стороны милиции в тот период активных действий не предпринималось.
Сообщение о проведении собрания актива, обращение ЦК, ПВС, Совета Министров от 18 декабря 1986 г., выступление т. Мукашева С.М. было воспринято спокойно, ни активных действий, ни осуждения не вызывало, по крайней мере, по той информации, которой мы располагали.
Роль, статус и полномочия ЦК, обкома, горкома и райкомов партии были определены статьей 6 Конституции Казахской ССР и Уставом КПСС. Действия первых секретарей, отраслевых секретарей и заведующих отделами обкома, горкома и райкомов партии в период событий были направлены на стабилизацию обстановки, недопущению разгорания конфликта, поддержанию порядка в городе.
Информация по участникам событий через административные органы (МВД, КГБ) поступала в ЦК, а затем уже непосредственно в райкомы партии и через них в первичные партийные организации. Там и принимались соответствующие решения.
Все указания органами МВД, КГБ давались только ЦК в лице тт. Колбина, Мирошхина, и никто больше, по-моему, кроме них, таких указаний не давал.
Лично мне в эти дни приходилось принимать участие на собраниях в трудовых коллективах и в студенческой среде, сопровождая тт. Колбина и Соломенцева (A3TM, Госуниверситет, Политехнический институт и др.), выступал в Институте народного хозяйства.
О механизме разгона, подавления, задержания, арестов ничего сказать не могу, т.к. в данном вопросе никаких указаний и информации не получал.
Проведение собраний, обсуждения проходили обычным порядком с участием работников партийных органов и с информацией работников административных органов. Исключения, увольнения проводились, в основном, по информации административных органов районным звеном.
Контроль и отчет проводились обычным порядком: первичные организации докладывали райкомам партии, те в свою очередь горкому, горком обкому и ЦК. В г. Алма-Ате было системой, когда горком партии получал указания и поручения напрямую от отделов и секретарей ЦК и отчитывался перед ними.
Руководствовались ли власти и органы нормами Конституции Казахской ССР? Думаю, что да, т.к. в эпицентре событий постоянно находился прокурор республики т. Елемисов Г.Б., и возможности нарушать закон, на мой взгляд, он не довел.
Что-либо конкретно по поискам фактов казахского национализма сказать не могу. Занималась комиссия ЦК КПСС, работали они, в основном, в контакте с отделами ЦК Компартии Казахстана и с административными органами республики.
С уважением,
М. Мендыбаев,
07.04. 93 г.
•Публикацию в печать
в газетном формате
подготовила
Жумабике ЖУНУСОВА
(Продолжение следует)
Штрихи к пояснению
МЕНДЫБАЕВ «ШИЛ»
«дело о казахском национализме»
26 июля 1986 года в Алматы в областном комитете Коммунистической партии состоялось совещание партийно-хозяйственного актива. Опираясь на прямую поддержку Москвы, первый секретарь обкома партии Марат Самиевич Мендыбаев показал всю полноту своей власти. Сначала он, как коршун, налетел на руководителей хозяйств, работающих со времен Кунаева, Аскарова и Аухадиева, а затем всю свою ярость обрушил на высшие учебные заведения. Особенно досталось Алматинскому институту народного хозяйства.
«…При приеме на учебу абитуриентов не учитывается многонациональный состав жителей республики. Нельзя назвать случайностью тот факт, что 97 процентов студентов агроэкономического факультета Института народного хозяйства являются представителями коренной нации. Среди профессорско-преподавательского состава немало тех, кто в личных целях использует служебное положение, а также злоупотребляет спиртным». («Огни Алатау», 27 июля, 1986 года).
Это было прямым обвинением в национализме. А за национализм законы Советской власти наказывали сурово. Декан факультета Абдигали Абдиманапов, не согласившись с критикой, излагает свои аргументы в отдельном письме, направленном в обком партии. В нем он пишет, что факультет открыт в 1983 году в целях подготовки специалистов – экономистов, бухгалтеров с высшим образованием для аграрного сектора. В 1984–1985 учебные годы факультет по общим показателям выходил победителем социалистического соревнования. Учитывая, что факультет готовит специалистов для сельской местности, а абитуриенты других национальностей не особо рвутся сюда, критика, прозвучавшая на партийно-хозяйственном активе, далека от истины и задевает честь и достоинство 1200 студентов и более 70 преподавателей. Позвонив по телефону заведующему отделом по надзору за высшими учебными заведениями обкома партии А. Махмутову, Абдиманапов на конкретных примерах доказал всю несостоятельность критики, прозвучавшей с большой трибуны.
А тем временем Мендыбаев устроил настоящую травлю тех, кто выступал против. Объектом расправы стал ректор института Нургали Мамыров, вся вина которого заключалась в том, что он был «кадром» Кунаева. Любыми путями Мендыбаев стремился найти повод уволить неугодного ректора. И не просто уволить, а опорочить его честное имя, выставив взяточником, и тем самым подорвать авторитет Кунаева.
В конце июня Мендыбаев создает специальную комиссию обкома, состоящую из тринадцати человек, и направляет ее в институт для проверки. Особенно тщательно они проверяли аграрно-экономический факультет, где в основном обучалась казахская молодежь. Они подняли материалы вступительных экзаменов при поступлении в институт, тщательно проанализировали их.
Однако, как ни старалась группа, под руководством ректора Женского педагогического института Н.И.Зинченко, ничего компрометирующего не было найдено. Позже институт наводнили проверяющие со всех возможных контролирующих органов: горкома партии, профсоюзного комитета, комитета народного контроля, государственного архива, организации по технике безопасности. Не найдя каких-либо значительных нарушений, неожиданно в институт приехал сам Мендыбаев. Он начал придираться к руководству института, выискивая негатив. Но факты свидетельствовали об обратном. Два современных учебных корпуса, построенных по современным проектам, стадион и спортивный комплекс, а также 90 квартирный новый жилой дом, хоть и не обрадовали чиновника, но вынудили сменить гнев на милость. И все же он не хотел признавать заслуг Мамырова.
– И что, все это сделано под твоим руководством? – придирчиво спросил Мендыбаев.
– Строительные работы контролировал ежедневно, – ответил ректор.
Когда Мендыбаев развернулся, чтобы уйти, его задержал Мамыров.
– Марат Самиевич, у нас есть к вам одна просьба… В последнее время институт подвергся массовым проверкам со стороны контролирующих органов, что отрицательно сказывается на моральном климате коллектива, оказывает затруднение в ритмичной работе института. Просим вашего содействия в прекращении этих проверок.
На что Мендыбаев самодовольно улыбнулся.
– Конечно, необоснованные проверки, это нехорошо, – сказал на прощание чиновник.
К сожалению, надежды Мамырова не оправдались, проверок в институте стало еще больше. На областном партийно-хозяйственном активе Мендыбаев продолжал творить произвол. Вскоре Мамыров был освобожден от занимаемой должности. Необоснованные преследования вынудили его покинуть пределы республики. А письмо Абдиманапова Мендыбаеву, в котором он пытался защитить факультет, принесло ему немало проблем…
altyn-orda.kz