Владимир КОЗЛОВ: Я КЕМ БЫЛ, ТЕМ И ОСТАЛСЯ

«Обще­ствен­ная позиция»

(про­ект «DAT» №30 (347) от 25 авгу­ста 2016 г.

Дол­гий путь домой

Про­пал не тот, кто в тюрь­му попал, а тот, кто духом пал

Когда казах­стан­цы с поче­стя­ми и беше­ны­ми вос­тор­га­ми встре­ча­ли сво­их олим­пий­цев, вер­нув­ших­ся из Рио, в Алма­ты с не мень­ши­ми поче­стя­ми и не менее радост­ны­ми эмо­ци­я­ми дру­зья, сорат­ни­ки и близ­кие встре­ча­ли лиде­ра неза­ре­ги­стри­ро­ван­ной пар­тии «Алга» Вла­ди­ми­ра Коз­ло­ва. Он вер­нул­ся из мест лише­ния сво­бо­ды тоже с «золо­той меда­лью» – «Узник совести».

В минув­ший поне­дель­ник состо­я­лась пер­вая пресс-кон­фе­рен­ция Вла­ди­ми­ра Коз­ло­ва, посвя­щен­ная его услов­но-досроч­но­му осво­бож­де­нию. Мно­го­чис­лен­ные сорат­ни­ки и жур­на­ли­сты с нетер­пе­ньем жда­ли глав­но­го спи­ке­ра меро­при­я­тия, что­бы выра­зить теп­лые поже­ла­ния и поздра­вить его с завер­шив­шим­ся дол­гим «путем домой». Пресс-кон­фе­рен­ция нача­лась с неко­то­рым опоз­да­ни­ем, посколь­ку жела­ю­щих поздра­вить Вла­ди­ми­ра Ива­но­ви­ча лич­но и пожать ему руки было много.

Моде­ра­тор пресс-кон­фе­рен­ции жур­на­лист Сер­гей Дува­нов сра­зу же отме­тил, что выход на сво­бо­ду – это как рож­де­ние! Нет ниче­го цен­нее сво­бо­ды, посколь­ку цен­нее сво­бо­ды – толь­ко жизнь. Взяв мик­ро­фон в руки после пере­ры­ва в четы­ре с поло­ви­ной года, Вла­ди­мир Коз­лов пер­вым делом выра­зил глу­бо­кую бла­го­дар­ность сво­им сорат­ни­кам, еди­но­мыш­лен­ни­кам и журналистам.

Вла­ди­мир КОЗЛОВ: «Преж­де все­го, хотел бы ска­зать огром­ное спа­си­бо всем, кто участ­во­вал в моей судь­бе, начи­ная с 23 янва­ря 2012 года до сего­дняш­не­го момен­та. Без это­го уча­стия, я думаю, что не факт, что сво­бо­да состо­я­лась бы даже в 2019 году. Там, где я был, есть опре­де­лен­ные момен­ты, кото­рые могут удли­нить «путь домой», если ты себя ведешь не так, как они (руко­вод­ство коло­ний – D) счи­та­ют пра­виль­ным. Пере­чис­лять всех, кто при­ни­мал уча­стие в моем осво­бож­де­нии, будет очень дол­го, поэто­му ска­жу огром­ное спа­си­бо всем. Пото­му что там очень важ­но иметь чере­ду пози­тив­ных собы­тий и пози­тив­ных ожи­да­ний. Пусть они будут неболь­ши­ми, но чем чаще, тем луч­ше. Жизнь ста­но­вит­ся лег­че, когда ты живешь от собы­тия к собы­тию, ожи­дая чего-то позитивного».

Коз­лов при­знал­ся, что пси­хо­ло­ги­че­ски «замо­ро­зил» свое осво­бож­де­ние до 2019 года, не ожи­дая подар­ков судь­бы, доба­вив при этом: «Когда я услы­шал новость о досроч­ном осво­бож­де­нии, пер­вые два дня я не мог там радо­вать­ся, пото­му что этот блок сто­ял и никак не раз­мы­вал­ся. И толь­ко сего­дня, гля­дя на вас, я начи­наю пони­мать, что я все-таки на сво­бо­де. Отдель­ное спа­си­бо мое­му адво­ка­ту Айман Мура­товне (Ума­ро­вой – D), пото­му что она вошла в про­цесс тогда, когда было совсем слож­но. За три неде­ли я полу­чил три взыс­ка­ния, два их кото­рых было ШИЗО (штраф­ной изо­ля­тор – D) и один выго­вор. Такой алго­ритм обыч­но рас­по­ла­га­ет к тому, что чело­ве­ка в судеб­ном поряд­ке, как гово­рят в тех местах, «отыг­ра­ли на крыт­ку». Это зна­чит, меня бы пере­ве­ли в те усло­вия, где я вооб­ще не имел бы ника­ких кон­так­тов. Такое прак­ти­ку­ет­ся, если чело­век каким-то обра­зом меша­ет нор­маль­но­му тече­нию собы­тий, как это пола­га­ют сотруд­ни­ки учре­жде­ния. Мое­му адво­ка­ту Айман Мура­товне уда­лось сбить эту пер­спек­ти­ву «рас­крут­ки» и «крыт­ки».

Вла­ди­мир Коз­лов изви­нил­ся перед при­сут­ству­ю­щи­ми за неко­то­рые сло­ва без кавы­чек, кото­рые он при­вык упо­треб­лять в оби­хо­де, но дру­гой спи­кер пресс-кон­фе­рен­ции руко­во­ди­тель Казах­стан­ско­го меж­ду­на­род­но­го бюро по пра­вам чело­ве­ка и соблю­де­нию закон­но­сти Евге­ний Жовтис под­бод­рил его, заявив, что мно­гие из сидя­щих в зале «бота­ют по фене».

Коз­лов про­дол­жил: «Адво­кат Айман Мура­тов­на про­яви­ла не толь­ко свой про­фес­си­о­на­лизм, но и суме­ла пока­зать свой дух. Пото­му что адво­ка­ту, кото­рый вхо­дит в эту систе­му, нуж­но быть духо­вым адво­ка­том, посколь­ку там есть чего и кого боять­ся. Она ока­за­лась не по зубам для мест­ной адми­ни­стра­ции. В ито­ге мне уда­лось вый­ти из стро­го­го усло­вия содер­жа­ния, где я про­вел год. Я исполь­зо­вал любую «фор­точ­ку» (воз­мож­ность), и когда она откры­ва­лась, то я писал хода­тай­ства, что­бы рас­смот­ре­ли воз­мож­ность мое­го услов­но-досроч­но­го осво­бож­де­ния. По моей ста­тье мог­ло быть толь­ко УДО. Судья имел на руках две харак­те­ри­сти­ки, кото­рые были пря­мо про­ти­во­по­ло­жен­ны друг дру­гу. Одна харак­те­ри­сти­ка была состав­ле­на на чело­ве­ка, кото­ро­го ни в коем слу­чае было нель­зя отпус­кать, и в кон­це кото­рой напи­са­но, что адми­ни­стра­ция хода­тай­ству­ет об отка­зе. А вто­рая харак­те­ри­сти­ка под­го­тов­ле­на на чело­ве­ка, кото­ро­го вооб­ще зря дер­жа­ли, и в ней адми­ни­стра­ция обе­и­ми рука­ми была за мое осво­бож­де­ние. Срок меж­ду эти­ми дву­мя харак­те­ри­сти­ка­ми состав­лял три дня. Я не пони­мал, что вооб­ще про­ис­хо­дит. И толь­ко когда я услы­шал, что адми­ни­стра­ция за мое осво­бож­де­ние, про­ку­рор тоже за мое осво­бож­де­ние и после это­го судья ушел поду­мать, и через 10 минут выяс­ни­лось, что он тоже за мое осво­бож­де­ние, я осо­знал, что меня осво­бож­да­ют. Я не счи­тал дни до сво­е­го осво­бож­де­ния, пото­му что пред­по­ла­гал, что могут вне­сти про­тест в послед­ний день. Есть такая изощ­рён­ная фор­ма дав­ле­ния на осуж­ден­ных, когда людям пря­мо перед воро­та­ми, когда уже род­ствен­ни­ки тебя ждут за забо­ром, со спец­от­де­ла при­хо­дит чело­век и вру­ча­ет про­тест. После чего воро­та закры­ва­ют­ся. Такое быва­ет, я это­го тоже ожидал.

Выхо­дил я не без при­клю­че­ний. Сна­ча­ла дата мое­го выхо­да была назна­че­на на 22 авгу­ста, потом это ста­ло 20 авгу­ста, а отпу­сти­ли 19 авгу­ста ночью. Я уве­рен, что это сде­ла­но для того, что­бы люди не мог­ли иметь воз­мож­но­сти меня встре­тить. Меня отпу­сти­ли в тем­ное вре­мя суток, я там «зуба­ми за локал­ку» дер­жал­ся, что­бы меня забрал хотя бы адво­кат. Я начал при­ду­мы­вать, что силь­но боюсь, что меня изо­бьют, заре­жут, пото­му что за воро­та­ми за меня никто не отве­ча­ет. На самом деле я дал сло­во сво­е­му адво­ка­ту, что без нее не вый­ду. Я это сло­во хотел сдер­жать. При­е­ха­ло руко­вод­ство коло­нии, все уго­ва­ри­ва­ли меня вый­ти, а я тре­бо­вал, что­бы мне поз­во­ли­ли позво­нить адво­ка­ту, и толь­ко тогда я поки­ну сте­ны коло­нии. Я еще раз хочу побла­го­да­рить всех вас, пото­му, что я пони­маю, это доро­го сто­ит. Все эти годы ниче­го не сви­де­тель­ство­ва­ло о моем осво­бож­де­нии. Но это случилось».

Сво­им мне­ни­ем по пово­ду осво­бож­де­ния Вла­ди­ми­ра Коз­ло­ва поде­лил­ся его дав­ний сорат­ник и друг Евге­ний Жовтис: «В одном из свои интер­вью я ска­зал, что в нашей стране «поли­ти­че­ский пинок» уско­ря­ет пра­во­вую про­це­ду­ру, а ино­гда ее про­сто отме­ня­ет. То, что мы наблю­да­ем, – это поли­ти­че­ское реше­ние. Это, конеч­но, хоро­шо. Хотя, с дру­гой сто­ро­ны, это демон­стри­ру­ет то, что наша пра­во­вая систе­ма явля­ет­ся частью поли­ти­че­ской систе­мы. Сама про­це­ду­ра осво­бож­де­ния Вла­ди­ми­ра Ива­но­ви­ча – это такой неболь­шой трил­лер со сме­ной сро­ков, субъ­ек­тов, объ­ек­тов и спе­цо­пе­ра­ции. Когда я узнал о воз­мож­ном рас­смот­ре­нии дела об услов­но-досроч­ном осво­бож­де­нии, я пони­мал, что этот про­цесс зави­сит от поли­ти­ки. То, что рас­смот­ре­ние назна­ча­ют, это еще не зна­чит, что итог будет поло­жи­тель­ным. Я был сто­рон­ни­ком пере­но­са про­цес­са, что­бы Вла­ди­мир Ива­но­вич смог полу­чить хотя бы поощ­ре­ния, что­бы были хоть какие-то фор­маль­ные при­чи­ны для УДО. Когда мы узна­ли, что про­цесс прой­дет в очень сжа­тые сро­ки, я понял, что идут поли­ти­че­ские собы­тия, кото­рые с уме­рен­ной долей опти­миз­ма мож­но назвать пози­тив­ны­ми. Одна­ко, к боль­шо­му сожа­ле­нию, мы име­ем дело с поли­ти­кой, а не с пра­вом, и это дела­ет нас всех залож­ни­ка­ми поли­ти­ки. Мы рас­счи­ты­ва­ем на пра­во­вые про­це­ду­ры, мы рас­счи­ты­ва­ем на дока­за­тель­ства. Мы гово­рим о каких-то аргу­мен­тах, а здесь рабо­та­ют не аргу­мен­ты, здесь рабо­та­ет руч­ное управ­ле­ние. Хоро­шо, если какие-то праг­ма­тич­ные и разум­ные вещи руко­во­дят людь­ми, кото­рые при­ни­ма­ют подоб­ные поли­ти­че­ские реше­ния. Но это не заме­ня­ет отсут­ствие пра­во­вых инсти­ту­тов и про­це­дур. В систе­ме, где отсут­ству­ет пра­во, никто ни от чего не гаран­ти­ро­ван. Я очень рад, что Вла­ди­мир Ива­но­вич на сво­бо­де. Мне очень при­ят­но видеть его в здра­вии и с тем же блес­ком в газах. Это зна­чит, что при жела­нии и при харак­те­ре тюрь­ма не лома­ет, а зака­ля­ет и что-то проясняет».

Евге­ний Жовтис так­же отме­тил, что когда в нача­ле это­го года спер­ва по делу Мам­бе­та­ли­на и Нарым­ба­е­ва, а позд­нее по делу Жана­та Есен­та­е­ва пошли поли­ти­че­ские реше­ния «не сажать», он, скре­стив паль­цы, поже­лал, что­бы Вла­ди­мир Ива­но­вич вышел на сво­бо­ду. Теперь он жела­ет, что­бы то же самое про­изо­шло с ребя­та­ми с Аты­рау и с теми, кто сидит по «Шаны­рак­ским событиям».

Руко­во­ди­тель «Хар­тии по пра­вам чело­ве­ка» Жемис Тур­ма­гам­бе­то­ва поде­ли­лась, что по делу Вла­ди­ми­ра Коз­ло­ва шли очень тяже­лей­шие, порой заво­дя­щие в тупик, пере­го­во­ры. «Каза­лось, вопрос вот-вот дол­жен решить­ся – вдруг откат назад. Зано­во все при­хо­ди­лось начи­нать, и когда мне сооб­щи­ли, что по нему при­ня­то поло­жи­тель­ное реше­ние, мою радость не пере­дать сло­ва­ми. Я хочу ска­зать Вла­ди­ми­ру Ива­но­ви­чу, что бы ни было, самое глав­ное – ты рядом с нами. Тебя зажда­лись дети, тебя зажда­лась умничка-жена».

Непод­дель­ной радо­стью поде­ли­лась и «духо­ви­тый адво­кат» Айман Ума­ро­ва: – «Я очень рада, что сего­дня мы нахо­дим­ся рядом с Вла­ди­ми­ром Ива­но­ви­чем. Каким бы услов­ным это ни было, но это все же – сво­бо­да. Когда я впер­вые взя­лась за дело Коз­ло­ва, кол­ле­ги-адво­ка­ты ска­за­ли мне, что­бы я гото­ви­лась к 2019 году. Так и ска­за­ли, что ника­ко­го осво­бож­де­ния не пред­ви­дит­ся, будешь толь­ко впу­стую ездить в коло­нию. Несмот­ря на это, я посе­ща­ла Вла­ди­ми­ра Ива­но­ви­ча несколь­ко раз в неде­лю. Обста­нов­ка скла­ды­ва­лась очень слож­но. Он нахо­дил­ся в каме­ре, где на 50 квад­ра­тах содер­жа­лось боль­ше 30 чело­век. Изна­чаль­но я поста­ви­ла себе зада­чу под­го­то­вить и напра­вить несколь­ко хода­тайств. Но после уви­ден­но­го я не смог­ла поз­во­лить себе оста­вить Вла­ди­ми­ра Ива­но­ви­ча в беде. Я хоть и «блон­дин­ка» в вопро­се поли­ти­ки, но чест­но при­зна­юсь, что выход Вла­ди­ми­ра Ива­но­ви­ча вос­при­ни­маю как свою побе­ду. Я не знаю, кто при­ни­мал реше­ния, но он молодец!

Позд­но, не позд­но, глав­ное, что Коз­лов на сво­бо­де! Вы не пред­став­ля­е­те, что такое ходить в муж­скую зону по два-три раза в неде­лю. Этот ужас с раз­де­ва­ни­я­ми, потом я ска­за­ла: «Гос­по­дин Еди­лов (руко­во­ди­тель коло­нии) может, Вы там смот­ри­те видео, может, Вам это нра­вит­ся, может, вам нуж­но было помо­ло­же адво­ка­та отпра­вить, я ведь опыт­ный адво­кат, зна­чит, и не моло­дая». После этих слов адво­кат сорва­ла апло­дис­мен­ты при­сут­ству­ю­щих и про­дол­жи­ла: «Пере­жив дело Вла­ди­ми­ра Ива­но­ви­ча, я могу ска­зать, что я ста­ла муж­чи­ной. Я очень рада, что пред­став­ля­ла инте­ре­сы «штуч­но­го» чело­ве­ка. Я не мог­ла его бро­сить пото­му, что он чело­век с сове­стью, чело­век, не изме­ня­ю­щий сво­им принципам».

На глав­ный вопрос жур­на­ли­стов: соби­ра­е­тесь ли Вы вер­нуть­ся в поли­ти­ку и чем наме­ре­ны занять­ся? Вла­ди­мир Коз­лов ответил:

«Что каса­ет­ся мое­го воз­ра­ще­ния в поли­ти­ку, ска­жу так. Поли­ти­ка – она внут­ри нас, если ее доста­точ­но мно­го для того, что­бы это делать пуб­лич­но, чело­век ста­но­вит­ся поли­ти­ком. Внут­ри себя я сохра­нил эту тягу участ­во­вать в соб­ствен­ной жиз­ни, участ­во­вать в том, что­бы стра­на ста­ла дру­гой, на мой взгляд, луч­ше. Я сей­час огля­жусь, вокруг посмот­рю, что есть сей­час поли­ти­ка. Пока у меня очень мало инфор­ма­ции, вер­нее, мно­го инфор­ма­ции о том, что очень мно­гое уни­что­же­но. Из того, что было, из того, к чему я тогда при­вык, из того, в каком поле я дей­ство­вал, кото­рое выпа­ли­ли и кото­рое сей­час обиль­но поли­ва­ют инсек­ти­ци­да­ми. Я кем был, тем и остал­ся. Поэто­му навер­ня­ка буду зани­мать­ся чем-то таким, что будет полез­но людям. Но вый­дя из этой систе­мы, где я был, я, конеч­но же, вышел с твёр­дым наме­ре­ни­ем поучаст­во­вать в ее рефор­ми­ро­ва­нии. Евге­нию Жовти­су это чув­ство зна­ко­мо. Мы с Айман Мура­тов­ной смог­ли мно­го­го достиг­нуть, мно­го­го добить­ся. Напри­мер, чего уда­лось добить­ся, нахо­дясь в стро­гих усло­ви­ях: УИК тол­ко­вал­ся невер­но со сто­ро­ны адми­ни­стра­ции. То есть когда захо­дишь в стро­гие усло­вия, это зна­чит – минус тре­тья отри­ца­тель­ная сте­пень пове­де­ния и зна­чит – ты – злост­ный нарушитель.

Это дела­ет­ся по резуль­та­там несколь­ких взыс­ка­ний, кото­рые тебе могут орга­ни­зо­вать. После того, как ты уже зашел в стро­гие усло­вия, через месяц тебе могут еще одно взыс­ка­ние дать. У меня так и было, как раз на день рож­де­ния. Подар­ком на день рож­де­ния 2015 года от адми­ни­стра­ции коло­нии была под­бро­шен­ная сим-кар­та в мою сум­ку перед обыс­ком. В резуль­та­те чего я «пой­мал» 13 суток ШИЗО. Это было как раз на мой юби­лей в 55 лет. И когда ты это «ловишь», сле­ду­ю­щая комис­сия у тебя толь­ко через пол­го­да. Если есть какое-то нару­ше­ние, тебе дают еще пол­го­да авто­ма­том. Хотя через месяц пога­ше­ния взыс­ка­ния ты боль­ше не счи­та­ешь­ся нару­ши­те­лем, одна­ко ты ждешь оче­ред­ной комис­сии еще пол­го­да. А за это вре­мя все что угод­но может слу­чить­ся, пото­му что, нахо­дясь в стро­гих усло­ви­ях содер­жа­ния, люди пони­ма­ют, что они одной ногой на «крыт­ке», дру­гой на «рас­крут­ке», это 428‑я ста­тья, то есть добав­ле­ние сро­ка. Там все что угод­но могут при­ду­мать. Там нахо­дят­ся люди, изо­ли­ро­ван­ные от все­го и от всех. Там мож­но писать, как гово­рят, «по-мыши­но­му», сочи­нят опре­де­лен­ный алго­ритм тво­их взыс­ка­ний – и ты в резуль­та­те ста­но­вишь­ся не про­сто злост­ным нару­ши­те­лем, тебе могут предъ­явить злост­ное непо­ви­но­ве­ние, и ты можешь «пой­мать» год или два допол­ни­тель­но. То есть каж­дый день нахож­де­ния там – это опре­де­лен­ные рис­ки. И мы доби­ва­лись того, что­бы, соглас­но нор­мам зако­на, как толь­ко чело­век пере­ста­вал быть нару­ши­те­лем, пога­шал взыс­ка­ние, тут же созда­ва­лась комис­сия, и он пере­хо­дил на обыч­ные усло­вия содер­жа­ния. В ито­ге мы доби­лись это­го. Для осуж­ден­ных это очень важно».

Отве­чая на оче­ред­ной вопрос: может ли «раз­гул демо­кра­тии», свя­зан­ный с осво­бож­де­ни­ем Коз­ло­ва, как-то повли­ять на «дело Мата­е­ва», Жовтис ска­зал: «Дело здесь не в раз­гу­ле демо­кра­тии. Если поли­ти­ка опре­де­ля­ет пра­во, то мож­но ска­зать про инте­ре­сы. То есть како­вы инте­ре­сы? Для чего дела­ет­ся то или иное? Я думаю, что на «дело Коз­ло­ва» повли­я­ло несколь­ко фак­то­ров. Преж­де все­го, это ухуд­ше­ние соци­аль­но-эко­но­ми­че­ской ситу­а­ции. Жела­ние каким-то обра­зом при­га­сить недо­воль­ство, кото­рое нарас­та­ет. Раз­лич­ные внеш­ние поли­ти­че­ские ини­ци­а­ти­вы вро­де EXPO-2017, жела­ние всту­пить в Орга­ни­за­цию эко­но­ми­че­ско­го сотруд­ни­че­ства и раз­ви­тия. Для это­го дела­ют­ся такие сиг­на­лы. Глав­ным обра­зом – для внеш­не­го потреб­ле­ния, то есть «вот посмот­ри­те, у нас более-менее ниче­го, мы осво­бож­да­ем поли­ти­че­ских заклю­чен­ных». Хотя не при­зна­ем, что они у нас есть. Это такие сиг­на­лы во вне и опре­де­лен­ные сиг­на­лы во внутрь. Что власть не такая уж закру­чи­ва­ю­щая все гай­ки. Прав­да, после того, как все зачи­ще­но «до блес­ка», начи­ная от поли­ти­че­ской оппо­зи­ции, закан­чи­вая неза­ви­си­мы­ми СМИ, кото­рых на паль­цах одной руки мож­но сосчи­тать. Соот­вет­ствен­но, «дело Мата­е­ва» нахо­дит­ся в этом кон­тек­сте. Вопрос в том, кто при­ни­ма­ет эти реше­ния. Кто поли­ти­че­ски оце­ни­ва­ет плю­сы и мину­сы. Там рабо­та­ет чистый праг­ма­тизм. Тот, у кого сила, пыта­ет­ся из это­го что-то выта­щить. Поэто­му в слу­чае с Сейт­ка­зы Мата­е­вым опять же не вопрос пра­ва. Реше­ние при­ни­ма­ет­ся в дру­гом месте, а не в судеб­ной систе­ме. Это резуль­та­ты каких-то внут­ри­э­лит­ных про­цес­сов, поли­ти­че­ских реше­ний. Это такая слож­ная кон­струк­ция и сре­да, где очень труд­но что-то предсказывать».

Отве­чая на оче­ред­ной вопрос из зала в отно­ше­нии заклю­чен­но­го по «Шаны­рак­ским собы­ти­ям» Аро­на Ата­бе­ка, Жовтис сооб­щил: так же, как и в «деле Коз­ло­ва», к поли­ти­че­ской состав­ля­ю­щей долж­на добав­лять­ся пра­во­вая воз­мож­ность: «В слу­чае с Вла­ди­ми­ром Ива­но­ви­чем была воз­мож­ность сро­ка УДО. В слу­чае с Аро­ном Ата­бе­ком срок УДО насту­па­ет толь­ко через два года. Я ста­ра­юсь быть реа­ли­стом. Я не очень верю в «раз­гул демо­кра­тии» до такой сте­пе­ни, что его дело будет пере­смот­ре­но. Поэто­му, как толь­ко появит­ся любая пра­во­вая воз­мож­ность, преж­де все­го, срок УДО, то она долж­на быть исполь­зо­ва­на. Если такая тен­ден­ция про­дол­жит­ся, то ско­рей все­го, когда подой­дет срок УДО, не будет воз­ра­же­ний. Но эта воз­мож­ность, к сожа­ле­нию, насту­па­ет толь­ко через два года. Дру­гие юри­ди­че­ские воз­мож­но­сти неболь­шие. Един­ствен­ная пра­во­вая воз­мож­ность с юри­ди­че­ской сто­ро­ны – это поми­ло­ва­ние. Одна­ко я не уве­рен, что Арон Ата­бек будет про­сить помилование».

На вопрос жур­на­ли­стов – есть ли заслу­га Евро­ко­мис­сии в осво­бож­де­нии Вла­ди­ми­ра Коз­ло­ва и какие были постав­ле­ны усло­вия и огра­ни­че­ния нахож­де­ния его на сво­бо­де, сам глав­ный герой пресс-кон­фе­рен­ции отве­тил: несо­мнен­но, заслу­га Евро­ко­мис­сии и Евро­пар­ла­мен­та есть. Хотя бы пото­му, что ими было при­ня­то пять резо­лю­ций, и они сде­ла­ли свою рабо­ту на уровне МИДа и адми­ни­стра­ции гла­вы госу­дар­ства. «Это все кир­пи­чи, из кото­рых скла­ды­ва­лось моя «доро­га домой»», – ска­зал Вла­ди­мир Иванович.

«Что каса­ет­ся огра­ни­че­ний, то есть пере­чень пунк­тов уго­лов­но­го зако­но­да­тель­ства, кото­рые пря­мо огра­ни­чи­ва­ют опре­де­лен­ные вещи, как запрет на нахож­де­ние вне дома в опре­де­лён­ные часы и так далее. Более точ­но, я думаю, мне ска­жут, когда я буду реги­стри­ро­вать­ся в орга­нах внут­рен­них дел. Что каса­ет­ся моих внут­рен­них огра­ни­че­ний, то это не огра­ни­че­ния. Это есть необ­хо­ди­мость пони­ма­ния здеш­ней ситу­а­ции. Что сего­дня явля­ет­ся поли­ти­че­ским мето­да­ми и насколь­ко они мне при­ем­ле­мы, с уче­том мое­го неже­ла­ния воз­вра­щать­ся обрат­но на два года и десять меся­цев. Отчет­ли­вое неже­ла­ние у меня есть, я вам сра­зу ска­жу. Посколь­ку это будет оскор­би­тель­но для тех людей, кото­рые меня отту­да «выца­ра­пы­ва­ли», если я буду глу­по себя вести, с точ­ки зре­ния послед­ствий. Поэто­му я буду нахо­дить те воз­мож­но­сти, кото­рые не будут свя­за­ны с этим риском.

Что каса­ет­ся домаш­не­го, труд­но подо­брать сло­ва, но я был оша­ра­шен, конеч­но, в хоро­шем смыс­ле это­го сло­ва. Я ухо­дил, остав­ляя толь­ко жену, а вер­нул­ся домой с дву­мя детьми. При­чем дети такие актив­ные. Ты пони­ма­ешь, что эти четы­ре с поло­ви­ной года они не поте­ря­ны зря даже в этом смыс­ле. Ты пони­ма­ешь, что теперь тебе нуж­но их под­нять и сде­лать все, что­бы они вырос­ли поря­доч­ны­ми людь­ми. Это все забо­ты. Кро­ме того, есть забо­ты житей­ско­го харак­те­ра. Все вы зна­е­те, что у меня кон­фис­ко­ва­ли, так ска­зать, все, что было нажи­то. То, что гово­рят за шест­на­дцать квар­тир, – это, конеч­но, такая полу­прав­да. Это были офи­сы пар­тии, то есть это были чужие день­ги, кото­рые мне были даны на при­об­ре­те­ние этих офи­сов. Оформ­лял я их на себя толь­ко пото­му, что я отве­чал перед теми людь­ми, кото­рые эти день­ги предо­став­ля­ли. То, что я «зашел» на это след­ствие и суд, имея столь­ко недви­жи­мо­сти, гово­ри­ло о том, что я не пред­по­ла­гал, что за мою легаль­ную поли­ти­че­скую дея­тель­ность я могу «пой­мать» такие вещи, вплоть до конфискации.

Что каса­ет­ся мое­го соб­ствен­но­го иму­ще­ства, то это была двух­ком­нат­ная квар­ти­ра на Бай­се­и­то­ва-Кур­ман­га­зы, 40 квад­рат­ных мет­ров, кото­рую я очень любил, но ее ото­бра­ли. Когда я вышел, у меня нет вооб­ще ника­ко­го жилья. Моя жена все эти годы поме­ня­ла семь-восемь съем­ных квар­тир. Пере­ез­жа­ла с детьми в послед­нее вре­мя. Теперь мы сно­ва будем пере­ез­жать еще куда-то на съём­ную квар­ти­ру. Поэто­му опре­де­лен­ная часть моих уси­лий будет направ­ле­на на реше­ние быто­вых вопросов.

Кро­ме того, есть момен­ты со здо­ро­вьем. Они не гло­баль­ные, но тре­бу­ют вме­ша­тель­ства, в том чис­ле и хирур­ги­че­ско­го. В той систе­ме, в кото­рой я нахо­дил­ся, есть два момен­та. Как толь­ко ты начи­на­ешь, как там гово­рят, «куба­то­рить», то есть нерв­ни­чать, а там невоз­мож­но не нерв­ни­чать. Что­бы не пре­вра­тить­ся в обка­тан­ную вещь без углов, ты будешь нерв­ни­чать, и как толь­ко ты нерв­ни­ча­ешь, твоя иммун­ная систе­ма пада­ет. Как толь­ко пада­ет иммун­ная систе­ма, на тебя набра­сы­ва­ют­ся вра­ги изнут­ри и сна­ру­жи. Хотя я созна­тель­но дер­жал себя, что­бы не нерв­ни­чать. Гово­рят, так: «Не тот про­пал, кто в тюрь­му попал, тот про­пал, кто в тюрь­ме духом пал». Если ты духом не пал, то ты не про­пал. А все осталь­ное изле­чи­мо. Какое-то вре­мя я потра­чу, что­бы про­сто вос­ста­но­вить себя для даль­ней­шей пол­но­цен­ной жиз­ни», – эти­ми сло­ва­ми Вла­ди­мир Коз­лов завер­шил пресс-конференцию.

Димаш АЗАМАТОВ

«D»

От име­ни редак­ции наши искре­ние поздрав­ле­ния Вла­ди­ми­ру Ива­но­ви­чу с его завер­ше­ни­ем дол­го­го пути домой!