Нурлан ЕРИМБЕТОВ: Сегодня женщины не дают завышенную оценку мужчинам

При­зна­юсь, запла­ни­ро­ван­ное «чисто жен­ское» интер­вью с одним из самых-самых оба­я­тель­ных и при­вле­ка­тель­ных (по коли­че­ству серо­го веще­ства в голо­ве и чело­ве­че­ским досто­ин­ствам) в Казах­стане муж­чин – гене­раль­ным дирек­то­ром Цен­тра соци­аль­но­го парт­нер­ства ФНБ «Самрук-Казы­на» Нур­ла­ном Ерим­бе­то­вым не полу­чи­лось. Наш диа­лог как-то сам по себе «ска­тил­ся» к семье, чести, сове­сти, доб­ро­де­те­ли, мен­таль­но­сти – сло­вом, мора­ли и нрав­ствен­но­сти обще­ства, его стерж­не­вой состав­ля­ю­щей. Ну и что, поду­ма­ла я, вый­дя из офи­са г‑на Ерим­бе­то­ва, в кон­це кон­цов, все эти поня­тия – жен­ско­го рода. Без них порт­рет совре­мен­ной жен­щи­ны без­лик, а мощь госу­дар­ства и обще­ства – в силе жен­ско­го начала. 

Но Нур­лан Ерим­бе­тов упре­дил меня. «Я сей­час мно­го вре­ме­ни уде­ляю кон­флик­то­ло­гии как нау­ке. Вы пред­став­ля­е­те, у нас в казах­стан­ских вузах, ока­зы­ва­ет­ся, тако­го пред­ме­та даже нет!» – сооб­щил он, едва я пере­сту­пи­ла порог его каби­не­та. «Недав­но я бесе­до­вал с одним про­фес­со­ром Санкт-Петер­бург­ско­го госу­дар­ствен­но­го уни­вер­си­те­та. Так вот, у них на факуль­те­те кон­флик­то­ло­гии учат­ся 700 сту­ден­тов», – гово­рит глав­ный кон­флик­то­лог страны.. 

– А вы не ста­ви­ли этот вопрос перед нашим Мини­стер­ством образования?

– Ста­вил. Мне отве­ти­ли, что у нас это невос­тре­бо­ван­ная спе­ци­аль­ность. Я им: здрас­ь­те, вон что в мире тво­рит­ся, что в Укра­ине про­ис­хо­дит. Кто может вычис­лить, кто про­во­ка­тор, кто чест­но вышел на Май­дан? Кто на этом игра­ет, как оста­но­вить все это? Поче­му кто-то из пра­ви­тель­ства не высту­па­ет? В мире ситу­а­ция взры­во­опас­ная, а мы этим не занимаемся. 

Да, наш Центр про­вел иссле­до­ва­ния кон­фликт­ных ситу­а­ций, мы раз­ра­бо­та­ли даже кар­ту ста­биль­но­сти. Но все-таки это была «воен­но-поле­вая» рабо­та. Теперь мы хотим, что­бы все это было тео­ре­ти­зи­ро­ва­но, были вне­се­ны поправ­ки в какие-то зако­ны, осно­ван­ные на науч­ных дан­ных и наших иссле­до­ва­ни­ях. При­шла пора пер­спек­ти­ву вычис­лять. А воен­но-поле­вые рабо­ты нескон­ча­е­мы. Госу­дар­ствен­ные орга­ны не долж­ны рабо­тать как пожар­ные или служ­ба «ско­рой помо­щи». Надо преду­га­ды­вать кон­фликт­ные ситуации. 

– А како­ва тем­пе­ра­ту­ра на вашей кар­те стабильности?

– Обста­нов­ка неко­е­го ожи­да­ния – тре­вож­но­го. Я бы так ска­зал. Если рань­ше люди гово­ри­ли о раз­ме­ре зара­бот­ной пла­ты, ее уве­ли­че­нии, то сего­дня они ухо­дят в ста­биль­ность. Они гово­рят: пусть зар­пла­та не боль­шая, но чтоб была ста­биль­ная, что­бы чет­ко пла­ни­ро­вать свое буду­щее. Я бы не ска­зал, что пря­мо какие-то ужа­сти­ки на местах. Люди уже пони­ма­ют, что тво­рит­ся. Сей­час ситу­а­цию ослож­ня­ют еще и мигра­ци­он­ные потоки.

– Внут­ри стра­ны? И куда народ едет – в Алма­ты и Астану?

– В Аста­ну. Идет боль­шой пере­груз Аста­ны. Сюда уже при­ез­жа­ют не про­сто спе­ци­а­ли­сты, а в основ­ном мар­ги­на­ли­зи­ро­ван­ная часть обще­ства. За поис­ком луч­шей доли. В Астане, если вы заме­ти­ли, офи­ци­аль­но сооб­ща­ет­ся об уве­ли­че­нии пре­ступ­но­сти – кра­жи, взло­мы, воров­ство, хули­ган­ство. Из запа­да стра­ны, кста­ти, едет мень­ше. Об этой про­бле­ме мно­го гово­рят на офи­ци­аль­ных уров­нях, но кон­крет­ной рабо­ты, я, напри­мер, не чувствую.

– Ска­жи­те, поче­му во всех кон­фликт­ных ситу­а­ци­ях на амбра­зу­рах – жен­щи­ны? Что слу­чи­лось с казаш­ка­ми? Поче­му этот над­рыв у жен­щин? Толь­ко ли быто­вая, соци­аль­ная неустро­ен­ность? Или наши муж­чи­ны усту­пи­ли лидер­ство в семье, в дру­гих пози­ци­ях, пото­му что им так комфортно?
– Очень слож­ный вопрос, кото­рый сего­дня всех вол­ну­ет. Дело, я счи­таю, в том, что … (дол­гая пау­за – Pед.) как-то этот вопрос был упу­щен или тако­ва жизнь… Сей­час огром­ное коли­че­ство раз­во­дов. Что нас очень удив­ля­ет. По дан­ным Агент­ства по ста­ти­сти­ке, в Казах­стане рас­па­да­ет­ся каж­дый тре­тий брак. И самое при­скорб­ное, что к это­му мы ста­ли отно­сить­ся рав­но­душ­но: может, не сошлись харак­те­ра­ми. Я не иде­а­ли­зи­рую наше вре­мя, но сего­дня с кем ни пого­во­ришь из моло­дых ребят или дев­чат, они: я раз­ве­ден­ный, я – раз­ве­ден­ка, у меня вто­рой брак, у меня – третий.
То есть мы поте­ря­ли некие цен­ност­ные ори­ен­ти­ры, когда раз­вод уже пере­стал быть постыд­ным фак­том. Рань­ше это было позо­ром для детей, род­ни. Мож­но было полу­чить и пар­тий­ное взыс­ка­ние. А сей­час раз­вод стал при­выч­ным: поду­ма­ешь – раз­вел­ся или раз­ве­лась, поду­ма­ешь – вто­рой брак, тре­тий муж или четвертый.

Я все­гда спра­ши­ваю: где, поче­му сего­дня мол­чит эли­та стра­ны? Поче­му мол­чат наши писа­те­ли, дра­ма­тур­ги, пев­цы, арти­сты, спортс­ме­ны? Поче­му сего­дня пар­тий­ные лиде­ры гово­рят толь­ко о биз­не­се, деваль­ва­ции? Поче­му они не гово­рят о состо­я­нии нрав­ствен­но­го упад­ка обще­ства, что про­ис­хо­дит с казах­ской семьей? В чем дело? Что с нами, каза­ха­ми, про­ис­хо­дит? Что с нами случилось? 

И вот я взы­ваю к этой эли­те: поче­му мы сего­дня уво­дим стра­ну на вся­кие там раз­го­во­ры? Вот она – про­бле­ма. Давай­те решим, что ста­ло с казах­ской нацией.

– А ваш ответ на вопрос, поче­му эли­та ухо­дит от отве­та на эту тему? Изви­ни­те за тавтологию.

– Слож­но ска­зать. Но, на мой взгляд, если мы гово­рим: семья и обще­ство – то обще­ство рас­щеп­ля­ет­ся уже в семье: он нена­ви­дит ее, она нена­ви­дит его, в орби­ту кон­флик­та в одной семье ока­зы­ва­ют­ся вовле­чен­ны­ми род­ствен­ни­ки, кла­ны. Я думаю, что это идет к раз­дроб­ле­нию обще­ства, родо­вых отношений. 

Мне не хоте­лось бы выгля­деть в гла­зах чита­те­лей ретро­гра­дом и брюз­жа­лой, мол, в наше вре­мя было так. Но, дей­стви­тель­но, поте­ря­ны веко­вые цен­ност­ные ори­ен­ти­ры. Поче­му сего­дня дол­лар, евро, их коли­че­ство ста­ли пока­за­те­лем успеш­но­сти чело­ве­ка? Когда мы были моло­ды­ми, тоже дру­жи­ли с девуш­ка­ми. Но попро­буй не про­чи­тай такой-то роман, не схо­ди в театр на такой-то спек­такль, если ты не зна­ешь тако­го-то авто­ра – с тобой никто даже не раз­го­ва­ри­вал, девуш­ки теря­ли инте­рес к потен­ци­аль­ным уха­же­рам. Мы учи­ли сти­хи, чита­ли рома­ны, сут­ка­ми сто­я­ли в оче­ре­ди, что­бы попасть имен­но на этот спек­такль, что­бы потом под­дер­жать раз­го­вор. А сего­дня девуш­ки судят о моло­дых людях по его машине, долж­но­сти, ком­па­нии, в кото­рой он рабо­та­ет, по при­ки­ду. Мне кажет­ся, про­ис­хо­дит самообман.

Но я думаю, преж­ние наши духов­ные цен­но­сти когда-то вер­нут­ся к нам, пото­му что толь­ко в этом спа­се­ние стра­ны и казах­ской нации. 

Меня чрез­вы­чай­но бес­по­ко­ит затя­нув­ше­е­ся мол­ча­ние нашей под­лин­ной интел­ли­ген­ции, а иные умы кру­тят и кру­тят одни и те же темы – курул­тай, какой-то съезд, инно­ва­ции, инду­стри­а­ли­за­ция и т.д. Но поче­му никто не под­ни­ма­ет тему, что про­ис­хо­дит с казах­ской семьей, с наши­ми детьми, наши­ми жен­щи­на­ми, где наши цен­ност­ные ориентиры? 

– А вот такой вопрос. Во вре­ме­на КПСС поощ­ря­лись так назы­ва­е­мые интер­на­ци­о­наль­ные бра­ки. Сей­час в стране наблю­да­ет­ся огром­ный при­ток моло­дых людей из сосед­не­го Китая. Казах­ские девуш­ки очень часто ста­ли всту­пать в брак с ними. Меня лич­но это очень тре­во­жит, пото­му что в подоб­ной асси­ми­ля­ции мне видит­ся пря­мая угро­за поте­ри каза­хов как нации. А как вы счи­та­е­те? Поче­му все чаще казах­ские девуш­ки пред­по­чи­та­ют казах­ским пар­ням иностранцев?

– Очень слож­но рас­суж­дать на эту тему. У меня таких фак­тов нет. Может, это любовь? Может, они боль­ше свя­зы­ва­ют свою судь­бу с людь­ми, кото­рые … . Мне кажет­ся, что все-таки у каж­дой жен­щи­ны есть некий рас­чет. Она не Роди­ну про­да­ет, она ищет некую ста­биль­ность. Может, игра­ет роль ста­биль­ный высо­кий зара­бо­ток, может, он вод­ку не пьет, не скан­да­лит, не под­ни­ма­ет руку на жен­щи­ну. Она идет за тем, что есть, идет за ста­биль­но­стью как за спасением. 

Вы пра­виль­но ска­за­ли, когда речь пой­дет о нации, ее духов­ном воз­рож­де­нии, долж­ны сыг­рать прин­ци­пы: достой­но вести себя – это, ока­зы­ва­ет­ся, кру­то, не пить – это кру­то, читать кни­ги, вос­пи­ты­вать детей, ходить с ними в кино, теат­ры, зани­мать­ся спор­том – это тоже кру­то, это достой­но муж­чи­ны как гла­вы семьи. 

Вот мы изу­ча­ли ситу­а­цию на пред­при­я­ти­ях ФНБ «Самрук-Казы­на». Ока­за­лось, один из вари­ан­тов сего­дняш­них кон­флик­тов – это огром­ная кре­дит­ная нагруз­ка. 74 про­цен­та рабо­чих загру­же­ны кре­ди­та­ми. Это что такое? Люди живут в долг! Нико­гда тако­го у каза­хов не было. Я пони­маю, если кре­ди­ты бра­ли на жилье. Это оправ­да­но. Но когда кре­ди­ты берут, что­бы купить новый теле­ви­зор, новую маши­ну, на сва­дьбу, юби­лей – меня это про­сто выру­ба­ет, я отка­зы­ва­юсь такое понимать! 

Опять-таки об этом никто не гово­рит. Та же самая эли­та мог­ла ска­зать: жігіт­тер, не живи­те в долг! Каза­хи нико­гда не жили в долг. Я пом­ню, у нас дома был чер­но-белый теле­ви­зор, у сосе­дей не было и тако­го. По вече­рам все сосе­ди соби­ра­лись у наше­го экра­на. Потом они купи­ли цвет­ной теле­ви­зор, у нас еще дол­гие годы оста­вал­ся тот самый чер­но-белый. Но мои роди­те­ли не бра­ли кре­дит, не зани­ма­ли день­ги на покуп­ку цвет­но­го. Какой есть – такой есть. Жили по средствам. 

– И все-таки вер­нем­ся к женщинам…

– Я счи­таю, что сего­дня жен­щи­ны не дают завы­шен­ную оцен­ку муж­чи­нам. То есть при­ни­жа­ют план­ку тре­бо­ва­тель­но­сти к ним, тем самым при­ни­жа­ют себя. Есте­ствен­но, парень дегра­ди­ру­ет. Часто меня силь­но бесит, когда идут моло­дые люди с девуш­кой, вро­де нор­маль­но оде­ты, а мат-пере­мат. Девуш­ки при этом не оскорб­ля­ют­ся, если не ска­зать боль­ше – тоже мате­рят­ся. Я все­гда делаю замечание.

Лет 10 назад я ска­зал: я бы на гос­служ­бу брал толь­ко жен­щин. Все­ми мини­стра­ми, аки­ма­ми я бы назна­чил толь­ко жен­щин. Они менее под­вер­же­ны кор­руп­ции. Жен­щи­на сто раз поду­ма­ет о семье, детях, их буду­щем, преж­де чем взять взят­ку. К сожа­ле­нию, в послед­нее вре­мя я так уже не думаю.

– Поче­му?

– А пото­му что смот­рю репор­та­жи, читаю газе­ты: аре­сто­ва­на такая-то, такую-то осу­ди­ли. Мало, конеч­но, но тем не менее… Я где-то читал, что есть целые сай­ты, где девуш­ки ищут спон­со­ров, кото­рые опла­чи­ва­ли бы им уче­бу, квар­ти­ру, дев­чон­ке 20–22 года, а она уже гото­ва с ним спать, жить. И это дела­ет­ся откры­то, гово­рят, даже с фото­гра­фи­я­ми, не стес­ня­ют­ся, что это уви­дят их зна­ко­мые, родственники. 

Еще не все поте­ря­но. Жен­щи­на же по при­ро­де сво­ей бере­ги­ня. Она – мать, сест­ра, дочь. Жен­щи­на, в прин­ци­пе, нико­гда не меня­лась: такая же хит­ро­ман­ка, такая же слег­ка эго­ист­ка, но для нее семья – это все, она любо­го порвет ради семьи, детей. То есть все это оста­лось в ней. 

– Что долж­но сде­лать госу­дар­ство, что­бы облег­чить жен­скую долю? Вот крат­кая ста­ти­сти­ка: еже­ме­сяч­ное госу­дар­ствен­ное посо­бие по ухо­ду за ребен­ком до одно­го года на пер­во­го ребен­ка в Казах­стане состав­ля­ет 10 186 тен­ге. Тогда как про­жи­точ­ный мини­мум равен 19 966 тен­ге. Собрать ребен­ка в шко­лу в сред­нем обхо­дит­ся казах­стан­ской семье в 30–35 тыс. тен­ге. Еди­но­вре­мен­ное госу­дар­ствен­ное посо­бие в 2014 году на 1, 2 и 3 ребен­ка состав­ля­ет око­ло 55 тыс. тен­ге. В аграр­ной и «бед­ной» Бело­рус­сии, где нет ни неф­ти, ни газа, этот пока­за­тель варьи­ру­ет­ся от 1000 до 1500 дол­ла­ров, в Рос­сии – от 3 тыс. дол­ла­ров. Я не гово­рю, напри­мер, о Син­га­пу­ре, Фран­ции, где жен­щи­на, родив­шая ребен­ка и ушед­шая в декрет­ный отпуск на три года, еже­ме­сяч­но может полу­чать до 400 евро. Кро­ме того, во Фран­ции, если жен­щи­на пла­ни­ру­ет рож­де­ние еще одно­го ребен­ка, госу­дар­ство гаран­ти­ру­ет ей допол­ни­тель­ные суб­си­дии. Мы бьем себя в грудь – вошли в 50-ку раз­ви­тых стран мира, оста­лось ворвать­ся в 30-ку. Но гор­дить­ся, по боль­шо­му сче­ту, нечем, если пред­мет гор­до­сти нисколь не ска­зы­ва­ет­ся на соци­аль­ном поло­же­нии мате­рей. Как может про­из­рас­ти насе­ле­ние Казах­ста­на при таком отно­ше­нии госу­дар­ства к жен­щине-мате­ри? Что меша­ет нам сти­му­ли­ро­вать рож­да­е­мость? Вро­де мы – бога­тая стра­на. Вам не кажет­ся, что бре­мя ответ­ствен­но­сти госу­дар­ства за все, что про­ис­хо­дит, за буду­щее тоже принижено? 

– Ну, я в этих вопро­сах не очень све­дущ. Очень слож­ный вопрос. Без­услов­но, когда вопрос вста­ет о новой чело­ве­че­ской жиз­ни, каж­дый дол­жен соиз­ме­рять соб­ствен­ные воз­мож­но­сти. Но, вы пра­вы, по срав­не­нию с наши­ми сосе­дя­ми, мы име­ем пол­ное физи­че­ское, мораль­ное и мате­ри­аль­ное пра­во уве­ли­чить госу­дар­ствен­ную под­держ­ку. Но, воз­мож­но, есте­ствен­ный при­рост насе­ле­ния идет не бла­го­да­ря мате­ри­аль­ным цен­но­стям, а опять же бла­го­да­ря тра­ди­ции и про­чее. То есть есте­ствен­ный при­рост насе­ле­ния идет как бы сам по себе, и власть, навер­ное, счи­та­ет, что этот про­цесс пока не нуж­да­ет­ся в стимуляции. 

– Да что вы! Преж­де чем родить ребен­ка, каж­дая жен­щи­на напря­га­ет свой мозг: насколь­ко устой­чи­во и ста­биль­но мате­ри­аль­ное состо­я­ние семьи, суме­ют ли они с мужем вытя­нуть рож­де­ние, вос­пи­та­ние и обра­зо­ва­ние, ска­жем, тре­тье­го ребен­ка? А вдруг кто-то из них будет уво­лен, сокра­щен рабо­то­да­те­лем? Так что тут опас­ных рифов множество.

– Когда мы изу­ча­ем кон­фликт­ные зоны, я убеж­да­юсь в том, что рань­ше и сей­час рабо­то­да­тель спра­ши­ва­ет коли­че­ство раз­ве­ден­ных – в бри­га­де, цехе. 

– Даже такое есть?

– Да. Для фор­ми­ро­ва­ния, ска­жем так, поли­ти­ки. А я гово­рю, что это уже не пока­за­тель. Сей­час мы берем дру­гой пока­за­тель. Я все­гда спра­ши­ваю, сколь­ко на пред­при­я­тии жен­щин, в оди­ноч­ку вос­пи­ты­ва­ю­щих детей. Вот это – кон­фликт­ная зона. Она рабо­та­ет, а мыс­ли у нее о детях, кото­рые оста­лись одни дома. Хоро­шо, если уже совер­шен­но­лет­ние, а если еще совсем малень­кие, школьники? 

В про­шлом году я был в коман­ди­ров­ке, поехал на отда­лен­ный при­иск. Там сиде­ла жен­щи­на-опе­ра­тор. Она узна­ла меня и так отча­ян­но обра­ти­лась: ағай- ағай, мож­но с Вами пого­во­рить? И нача­ла пла­кать и рас­ска­зы­вать: я – мать-оди­ноч­ка, полу­чаю неплохую зар­пла­ту, Құдай­ға шүкір. Но рабо­таю в режи­ме вах­то­во­го мето­да. Мой дом в 500 кило­мет­рах отсю­да, две неде­ли я здесь, а там у меня дети. Хоро­шо, если моя мама-ста­руш­ка, за кото­рой самой уход нужен, при­дет и посмот­рит, все ли нор­маль­но у детей. И вот столь­ко денег из моей зар­пла­ты ухо­дит на мобиль­ный теле­фон. Я зво­ню детям через каж­дые пол­ча­са: вы поку­ша­ли, что там в шко­ле, сади­ке, уро­ки сде­ла­ли? Ино­гда не сплю, пото­му что средь ночи они мне зво­нят: мама, кажет­ся, кто-то в сарай про­ник, кто-то стучится…

Вы пред­став­ля­е­те ее состо­я­ние? Она вро­де на рабо­те, но вся такая взвин­чен­ная, пото­му что ее мыс­ли там, за 500 кило­мет­ров. Есте­ствен­но, мы поста­ви­ли перед ее руко­вод­ством зада­чу, чтоб дети мате­рей, вос­пи­ты­ва­ю­щих их в оди­ноч­ку и рабо­та­ю­щих вах­то­вым спо­со­бом, были устро­е­ны в дет­ский сад, дети-школь­ни­ки, может быть, в шко­лу-интер­нат на вре­мя отсут­ствия мате­ри. Что­бы они были спо­кой­ны. Ина­че это целая жен­ская дра­ма. В этой свя­зи госу­дар­ству, может, надо поду­мать, как создать усло­вия, чтоб наши жен­щи­ны все­гда были с семьей, с детьми.

– Тем не менее, пока боль­шая часть наших жен­щин, в том чис­ле обре­ме­нен­ных науч­ны­ми сте­пе­ня­ми, ради выжи­ва­ния ушла на бара­хол­ки, вырос целый срез жен­щин, кото­рые сего­дня назы­ва­ют себя биз­нес-вумен, еще какие-то непо­нят­ные вуме­ны. Я ино­гда слу­шаю их, таких бла­го­по­луч­ных, к месту и не к месту пуб­лич­но кича­щих­ся тем, что они «при­шли в поли­ти­ку из биз­не­са», хотя непо­нят­но, какой-такой у них был биз­нес, что они сами себя сде­ла­ли, – и меня не поки­да­ет ощу­ще­ние какой-то наиг­ран­но­сти, теат­раль­но­сти в их себя­лю­би­вых моно­ло­гах. Мне кажет­ся, они очень даже лука­вят. По край­ней мере, я им не верю. А вы? 

– Вы зна­е­те, любой жен­щине, кем бы она ни была — депу­та­том ли, биз­не­сме­ном ли, дирек­то­ром ли шко­лы – всем при­су­ща доля кокет­ства. Кому-то оно идет, кому-то – нет, кто-то уме­ет кра­си­во лука­вить, у кого-то это не полу­ча­ет­ся, у кого-то пош­ло­ва­то полу­ча­ет­ся. Но это жен­ская при­ро­да! Но, я думаю, жен­щи­ны, кото­рые где-то пуб­лич­но высту­па­ют, – это нор­маль­ный пока­за­тель. Для муж­чин это есть «сын», то есть испы­та­ние на сво­е­го рода проч­ность, муж­ское нача­ло. Поче­му жен­щи­ны долж­ны гово­рить о каких-то вещах, ино­гда неудоб­ных для вла­стей? А где мужи­ки? Поче­му они мол­чат в это вре­мя? Поче­му когда, не взи­рая на лица, в сена­те высту­па­ет Свет­ла­на Джал­ма­гам­бе­то­ва, мол­чат депутаты-мужчины? 

Прав­да, ино­гда быва­ет, что на каких-то пуб­лич­ных меро­при­я­ти­ях жен­щи­ны высту­па­ют на гра­ни исте­ри­ки, Но это, види­мо, пото­му, что мы, муж­чи­ны, мол­чим. На фоне таких муж­чин, на фоне отсут­ствия у них муж­ской гор­до­сти, досто­ин­ства и чести, сего­дня на перед­ний план выхо­дят жен­щи­ны. Они берут власть в свои руки. 

Мне кажет­ся, сего­дня долж­на быть выра­бо­та­на какая-то жест­кая внут­ри­по­ли­ти­че­ская модель, кото­рая отсе­я­ла бы все то, что нам чуж­до. На нас сего­дня идут мощ­ней­шие инфор­ма­ци­он­ные ата­ки. Недав­но на засе­да­нии Сов­беза пре­зи­дент высту­пал по пово­ду инфор­ма­ци­он­ной без­опас­но­сти, гово­ри­ли о воен­ной без­опас­но­сти. А я бы ска­зал о нашей духов­ной, мораль­ной без­опас­но­сти. Вон, геи – пожа­луй­ста, в каких-то стра­нах уже лега­ли­зо­ва­ны, лега­ли­зо­ва­ны пуб­лич­ные дома, есть офи­ци­аль­но целые квар­та­лы для про­сти­ту­ток. То есть все, что нам чуж­до по при­ро­де, мен­таль­но­сти. Но ведь все это к нам идет по инфор­ма­ци­он­ным ресурсам. 

– Нур­лан, реве­ранс жен­щи­нам стра­ны вы уже сде­ла­ли. А что бы вы поже­ла­ли жен­щи­нам нашей редакции?

– Я вос­хи­ща­юсь их муже­ствен­но­стью, кото­рой нет у мно­гих муж­чин, без­огляд­ной пре­дан­но­сти про­фес­сии. Здо­ро­вья вам, и пусть все 365 дней в году в ваших семьях будет солнечно!

– Спа­си­бо!

Жума­би­ке ЖУНУСОВА,
«D»

КРИК!

Помо­ги­те спа­сти мое­го отца!

• 4 мар­та по соци­аль­ным сетям интер­не­та рас­про­стра­не­но заяв­ле­ние доче­ри неза­кон­но осуж­ден­но­го Мух­та­ра Жаки­ше­ва — Айге­рим. Она обра­ща­ет­ся в меж­ду­на­род­ные пра­во­за­щит­ные орга­ни­за­ции: Коми­тет ООН по пыт­кам, Амни­сти Интер­неш­нл, «Откры­тый Диа­лог», Казах­стан­ское меж­ду­на­род­ное бюро по пра­вам чело­ве­ка и ОБСЕ. Мы пуб­ли­ку­ем пол­ный текст заяв­ле­ния без купюр.

Хочу дове­сти до све­де­ния всех ува­жа­е­мых пра­во­за­щит­ных орга­ни­за­ций, что мой отец, Мух­тар Джа­ки­шев, осуж­ден­ный казах­ски­ми вла­стя­ми на 14 лет лише­ния сво­бо­ды и при­знан­ный поли­ти­че­ским заклю­чен­ным, при пере­во­де из коло­нии под Алма­ты в коло­нию АК ¹⁵⁹⁄₆ вбли­зи посел­ка Долин­ка, Кара­ган­дин­ской обла­сти был жесто­ко избит адми­ни­стра­ци­ей колонии.

Мое­го отца изби­ли, даже несмот­ря на то, что он тяже­ло болен. Отец чув­ство­вал себя очень пло­хо во вре­мя эта­пи­ро­ва­ния, дав­ле­ние повы­си­лось до кри­ти­че­ско­го уров­ня, и он не раз терял созна­ние. Но вме­сто того что­бы ока­зать ему меди­цин­скую помощь, сотруд­ни­ки коло­нии его били, избе­гая попа­да­ния по лицу, что­бы скрыть види­мые сле­ды. После чего он был поме­щен в меди­цин­ский блок, что­бы доступ к нему был огра­ни­чен. Нам, семье, офи­ци­аль­но заяви­ли, что у него ослож­не­ния хро­ни­че­ско­го пие­ло­не­фри­та, одна­ко у мое­го отца нико­гда не было про­блем с поч­ка­ми. Я уве­ре­на, что «про­бле­ма с поч­ка­ми» – это резуль­тат побоев. 

Отец стра­да­ет от арте­ри­аль­ной гипер­то­нии тре­тьей ста­дии, чет­вер­тая груп­па рис­ка (мак­си­маль­но воз­мож­ный риск). За годы сво­е­го аре­ста он пере­нес око­ло 20 (два­дца­ти) гипер­то­ни­че­ских кри­зов, послед­стви­я­ми кото­рых может стать инсульт. Состо­я­ние его здо­ро­вья все­гда вызы­ва­ло тре­во­гу, но после пере­во­да в коло­нию АК ¹⁵⁹⁄₆, я боюсь за его жизнь.

Усу­губ­ля­ют ситу­а­цию очень пло­хие усло­вия содер­жа­ния в коло­нии. Там нет горя­чей воды, туа­лет­ные ком­на­ты без отоп­ле­ния, а неко­то­рые нахо­дят­ся на ули­це, хотя тем­пе­ра­ту­ра воз­ду­ха зимой ниже 30 гра­ду­сов Цель­сия. Для боль­но­го чело­ве­ка такие усло­вия могут ока­зать­ся гибельными.
Я про­шу вас вме­шать­ся в ситу­а­цию с моим отцом, что­бы не допу­стить физи­че­ско­го наси­лия над ним и его смер­ти! Пожа­луй­ста, помо­ги­те мне спа­сти мое­го отца! 

Айге­рим ЖАКИШЕВА.
4 мар­та 2014 года

• Напо­ми­наю, мой отец Мух­тар Джа­ки­шев, быв­ший пре­зи­дент наци­о­наль­ной атом­ной ком­па­нии «Каза­том­пром», был аре­сто­ван сотруд­ни­ка­ми КНБ 21 мая 2009 года в Астане. С тех пор он был заклю­чен под стра­жу и содер­жал­ся в суро­вых усло­ви­ях, пере­не­ся дли­тель­ные пери­о­ды досу­деб­но­го содер­жа­ния под стра­жей и два судеб­ных про­цес­са, про­ве­ден­ных в закры­том режи­ме. Со вре­ме­ни его аре­ста и по сей день его дело счи­та­ет­ся сек­рет­ным, в свя­зи с чем пра­во его на спра­вед­ли­вое и пуб­лич­ное судеб­ное раз­би­ра­тель­ство было нару­ше­но. Защи­та Джа­ки­ше­ва недав­но пода­ла жало­бу в свя­зи с этим в Коми­тет ООН по пра­вам человека.