Когда в Астане летний зной сменился чуть ли не осенними холодами, президент Нурсултан Назарбаев устроил правительству такую «жаркую погоду», что всем мало не показалось. Как сообщают некоторые СМИ, многие чиновники до сих пор пребывают в шоке, осмысливая давно не виданные масштабы реорганизации. Попыталась понять их предназначение и редакция нашей газеты вместе с общественным деятелем – экc- сенатором Республики Казахстан, президентом фонда «Кенесары хан» Уалиханом КАЙСАРОВЫМ.
– Уалихан Абишевич, любая реорганизация правительства предполагает, в первую очередь, его эффективность. Как вы считаете, насколько это возможно в условиях нашей страны?
– В Казахстане за годы независимости поменялось около 10 правительств. И любая смена практически сопровождалась изменением их состава. Я не помню ни одного случая, чтобы при смене правительства не было бы хоть какого-то минимального реформирования его структуры. Всегда часть министерств либо объединялись, либо разъединялись, а также создавались, ликвидировались, либо реорганизовывались различные агентства и комитеты.
Но если посмотреть внимательно, то, в принципе, подавляющему большинству населения в целом как-то без разницы, сколько в Казахстане министерств, какие это министерства и чем они занимаются. Людей интересует вопрос эффективности правительства в целом. Все попытки президента реорганизовывать правительства так не оставили какого-либо значительного следа в общественном сознании. Думаю, вряд ли кто из читателей вашей газеты захочет особо отметить то или иное правительство или хотя бы премьер-министра – как эффективных. Все они оказались настолько неэффективными и слабыми, что не просто не смогли успешно бороться с неудачами в экономике, но даже наоборот, сами стали их успешными причинами. За исключением, пожалуй, правительства Кажегельдина. Тем не менее, и оно оставило у населения немало негативных воспоминаний. Именно правительство Кажегельдина было вынуждено ломать весь старый уклад экономики, разрабатывать новую стратегию и строить фундамент для новой рыночной экономики. Естественно, тогда у Казахстана не было ни опыта, ни специалистов, ни технологических возможностей. И Кажегельдину пришлось чрезвычайно сложно. Но надо отдать ему должное – все последующие правительства до сих пор работают на том фундаменте, на базе тех экономических реформ, которые были заложены им. То есть используют инерцию и направление движения, заданные Кажегельдиным.
– Наверняка не случайно фигура Акежана Магжановича по сей день вызывает огромный интерес даже нового поколения государственных управленцев.
– Верно. Но я не скажу, что она вызывает интерес у обывателей, которым все равно, кто там сегодня назначен премьером. Но он интересен тем людям, которые являются специалистами в области экономики, государственного управления, в области менеджмента, и политологам.
После Кажегельдина было много правительств. Но эффективного после него – уже не было. Иные всегда любили обещать «перспективные» государственные программы, реформы, а также излюбленные ими всеми «прорывные» проекты. Но вся беда в том, что они сами прорывались, как трубопроводы под асфальтом городских улиц. В итоге за годы независимости все правительства Казахстана, вместе взятые, «повесили» на шеи своих граждан кредитов почти на 160 млрд. долларов. То есть фактически страна существовала, жила и работала не за счет эффективного управления страной, а за счет бесконечных зарубежных кредитов, инвестиций, распродажи сырьевых ресурсов и приватизации, успешно и небезосновательно названной в народе «прихватизацией». Страна живет в долг. Сегодня на каждого казахстанца приходится почти 10 тыс. долларов внешнего долга. Или в среднем – каждая семья рано или поздно должна будет выплачивать порядка 50 тыс. долларов США. Это и будет нашей платой за тот сплошной обман государства, которому все так долго и безумно верили, размахивая при этом флажками и дружно выкрикивая небезызвестные лозунги и речевки.
Я не говорю уже о том, что в Казахстане из трех взрослых работающих людей двое имеют долги по потребительским и ипотечным кредитам в банках второго уровня. Огромное количество подобных кредитов говорит о невозможности экономики удовлетворять потребности населения. И оно – население – начинает расходовать ресурсы будущих периодов. Мы уже знаем, чем это должно закончиться – взрослая часть населения осознанно начинает растрачивать и проедать возможности своих детей. Ни программа жилищного строительства, ни программа развития села не привели к удешевлению продуктов питания и стоимости одного квадратного метра жилья. Стоимость жилья из года в год растет. В строительной отрасли не создано достаточной собственной индустрии. Огромные объемы цемента мы завозим из Китая, Ирана, России, Украины. Не говоря уже об отделочных материалах и ста процентах всей строительной техники. Ничего нового в строительной индустрии мы так и не внедрили и не создали.
А теперь попробуйте сопоставить и проанализировать вышесказанное, и вы получите прямую зависимость того, о чем я говорю. Всего 10–15 лет тому назад взрослая часть населения «проела» то, к чему ей категорически нельзя было прикасаться – ресурс будущего поколения. В результате сегодня подросшее поколение вместо того, чтобы купить квартиру за 2–3 тыс. долларов США в городах (за 7–8 тыс. долларов США – в Алматы, Астане), как это было в те годы, вынуждена расплачиваться такой ценой уже не за одну квартиру, а за один квадратный метр. Теперь достаточно умножить эту цену на желаемую площадь квартиры в желанном городе. И для многих это станет попросту не под силу. Вот так и наступает час истины.
То же самое с продуктами питания – они растут в цене. Несмотря на то, что мы обладаем огромными земельными ресурсами и у нас большие возможности по выращиванию собственных сельскохозяйственных культур. Казахстан, за исключением пшеницы, вынужден завозить около 70% продуктов питания извне.
Это еще раз подтверждает, что ни одно правительство в РК, как и сама государственная машина во главе с ее руководством, так и не смогла не на словах, а на деле подтвердить свою эффективность и жизнеспособность. И последние изменения в структуре правительства фактически хоть и являются рекордным по числу министерств, но все равно ничего не сможет изменить. Акорда пытается внешне соответствовать некоторым европейским структурам и государствам, где население в разы превышает численность населения в Казахстане, но при этом там численность министерств гораздо меньше. Если взять, к примеру, ту же Польшу, то мало кому, наверное, известно, что плотность ее населения равна плотности населения в Китае. Во Франции и Великобритании, где населения также в разы больше, чем у нас, – численность министерств почти такая же, как теперь в Казахстане.
– Как заметил кто-то из аналитиков, в соотношении количества министров к ВВП на душу населения Казахстан неприлично обгонял развитые страны…
– Основная проблема не в том, сколько у нас теперь стало министерств или какими стали их структуры, а в том – насколько они эффективны. Если все государство прогнило изнутри, и коррупция разъела всю систему, экономику и механизмы государственного управления, то уже ничто не имеет значения. До тех пор, пока не будет переосмыслен самый основной фундамент любого общества, а именно – система ценностей, пока сами общество и государство не переосмыслят и не изменят свои сознание и бытие – дальнейшее движение вперед – словно движение бумеранга, будет всегда возвращать нас к этим самым первоначальным истокам. И так до тех пор, пока не произойдет собственного осознания необходимости видоизмениться. А сегодня в Казахстане призывать к борьбе с коррупцией – все равно, что призывать к свержению государственного строя. Система государственного управления в Казахстане держится благодаря ее коррумпированности, в противном случае она полностью обнажит свою несостоятельность в течение даже одного дня.
Поэтому еще раз подчеркну: не важно, сколько будет министерств, даже не важно, кто будет министром – не это имеет значения. Политика государства принимается, мы знаем, не на уровне правительства. Все основные стратегические решения принимаются не правительством. Внешняя и внутренняя политика также диктуются не правительством. Даже социальные программы де-факто у нас принимаются не правительством. Мы видим, что оно лишь беспомощно пытается реализовать то, что ему навязали. Причем, я думаю, тот, кто навязывает свою волю правительству, до конца не осознает то, что творит, и вообще не должен этим заниматься. Его функции куда более далеки от прямого вмешательства в правительственные дела. Если бы такой симбиоз был бы эффективным, то его результаты не заставили бы себя долго ждать.
Да, мы видим их желания добиться успехов. Да, мы видим их откровенное вранье! Но мы не видим реального стремления работать и добиваться успехов ради других. А чем отличается желание от стремления? Желание – это что мы хотим, мечтаем иметь, а стремление – это когда мы работаем и движемся навстречу исполнению поставленных целей и задач. Вспомним хотя бы постановление правительства о том, чтобы в 2003 году полностью газифицировать Астану. На пороге 2015 год. Вспомним программу форсированного индустриально-инновационного развития – ФИИР. Где она?
Похоронив всю систему образования, науку, ликвидировав Академию наук, пытаться реализовать так называемую программу ФИИР, мягко говоря, вряд ли представляет собой логику последовательностей! На чем должна основываться ФИИР? Правильно, это в первую очередь научные кадры, научно-технический потенциал, звено среднетехнических специалистов. Этого у нас уже нет. Поэтому необходимо приоритеты перенести в эту плоскость. Поэтому ФИИР не смог выдать нам ни самолеты-вертолеты, ни кремний, ни холодильники, ни телевизоры-компьютеры-ноутбуки-мониторы… До сих пор завозим зарубежные, чтобы продолжать пускать пыль в глаза. Да и нет смысла перечислять все подобные провальные цели и задачи.
Хотелось бы еще вот о чем сказать.
Сегодня мы четко наблюдаем самый большой просчет и во внешней политике Казахстана. Политика многовекторности приказала долго жить. Недостаточная глубина анализа возможностей и потребностей, государственных интересов и общественного мнения подвели внешнюю политику государства к ее печальному итогу – смену курса и отказу от многовекторной политики. Нельзя позволять никому подчинять свои интересы приоритетам другого государства. Это неизбежно приведет к собственным потерям, убыткам. Это бесперспективная политика.
Например, когда в отношении России весь мир обсуждал санкции, мы должны были глубоко проанализировать сложившуюся ситуацию, прежде чем подписываться под ЕврАзЭС. Естественно, в этом вина не одного лишь правительства, оно было вынуждено подчиниться той воле, которую ему навязали. Как итог, стремление в Евразийский экономический союз, в Таможенный союз, в какие-то иные военно-политические блоки с Россией неизбежно приведут к тому, что мы вместе с Россией будем страдать за ее имперские амбиции. Кстати, не факт, что и наши северные и центральные территории, так же, как и Крым с Донбассом и Луганском, не окажутся в зоне ближайшей орбиты имперских амбиций северного «дружка».
У меня еще свежи в памяти воспоминания 2002 года. Это происходило в оперном театре г. Новосибирска во время официального открытия года культуры Казахстана в России. Были зачитаны приветствия братскому русскому народу официальных высших должностных лиц Казахстана от имени казахского народа. В казахских национальных костюмах начались выступления наших артистов на наших инструментах. При полном скоплении всей элиты и интеллигенции России и Новосибирской области в зале театра у нас на глазах начались массовые выступления за аннексию Россией северных и западных областей Казахстана. Судя по тому, что Казахстану не были принесены официальные извинения Кремля по этому поводу, я склонен полагать, что все это было умышленно ими же организовано. После всего этого мы должны реально пересмотреть свою не только внешнюю, но и всю внутреннюю политику.
– Как известно из российских СМИ, Кремль призвал страны-члены Таможенного союза унифицировать структуры государственного управления в рамках ТС. Мне кажется, уже даже в этом Казахстан теряет свою самостоятельность. Разве не так?
– Хорошо вы сказали. Фактически это является вмешательством России во внутренние дела другого государства. Причем настолько грубое, что она пытается диктовать даже структуру нашего правительства.
Я считаю, что любой союз не должен регулировать, в каком государстве какие министерства должны быть созданы. Наоборот, межгосударственные соглашения должны регулировать деятельность и структура самого союза. Но никак не иначе. То, как государство-участник будет выполнять свои обязательства в этом союзе, – это уже суверенное дело самого государства, ограниченное рамками союзного договора, но не противоречащее ее Конституции и ее суверенным интересам. Поэтому нельзя пытаться навязывать нам свою волю или указывать, кого назначать министрами. Из-за отсутствия суверенной воли в 2009 году мы «отказались» от вхождения в ВТО. Помните, как тогда с экранов всех телеканалов нас убеждали, какое это благо для Казахстана – выход на международный рынок, снижение цен и т.д., мол, единственное препятствие – это наш аграрный сектор. А когда пришлось плясать по дудку Москвы, обо всем этом тихо-мирно, спокойно постарались забыть. И мы вошли совсем не в ту комнату, открыли совсем не ту дверь. Таким образом, союз с одной Россией еще нам дорого обойдется. Я имею в виду, что сегодня мы практически уже на нет свели отношения с Китаем, с Европой, США и даже арабским миром.
– Но между Россией и Китаем пошло усиление экономического взаимосотрудничества…
– Китай – великая страна. С точки зрения геополитики, Китаю очень выгодно ухудшение отношений России с Европой, США и остальным миром.
Огромный российский рынок волей-неволей открывается Китаю. России нечего поставлять в Китай, кроме вооружений. А все остальное Китай производит уже сам и поставляет всему миру. Ведь для Китая открыты рынки Европы, США, Латинской Америки, Африки и самой Азии. А в связи с санкциями против России он получает возможность дополнительного расширения рынка сбыта для себя. Плюс к этому Китай получит дешевые российский газ и нефть в перспективе. То есть Китаю не нужно будет на своих танкерах завозить сжиженный газ из Саудовской Аравии, из Арабских Эмиратов. Скоро и из Казахстана будет качать газ.
Так что именно Китай ведет многовекторную экономическую политику – и с Востоком, и с Западом, и с Севером, и со Штатами. Поэтому в любом случае, я думаю, Китай будет если не мешать России, то помогать точно не намерен. Ему выгодно иметь в лице соседей слабые государства. А Россия, сама того не понимая, взяла курс на ослабление своих позиций. Ведь сегодня российская космическая программа практически сворачивается. Для выпуска российских самолетов все, кроме железа, производится в Украине. И самое интересное, на российские ракеты и самолеты – 90% электроники было создано в Украине. И может получиться ситуация, которая произошла в Ираке в 1991 году во время операции «Буря в пустыне». Тогда у Ирака были советские ракетные комплексы СС с дальностью действия до 300 километров. Саддам Хусейн модифицировал их, увеличив дальность полета до 600 километров. Но французы, которые выполняли работу по усовершенствованию, в электронные начинки этих ракет «на всякий пожарный случай» ввели секретные коды, которые подчинялись командам со спутников НАТО. И во время операции «Буря в пустыне» ни одна иракская ракета не взлетела, потому что со спутника были запущены соответствующие коды для ракет, которые должны были взлететь со своих шахт. Хусейн обещал бомбить Израиль. Не получилось.
Быть может, поэтому, с опаской относясь к украинской начинке, на осеннем совещании с военно-промышленным комплексом Дмитрий Рогозин объявил, что страны НАТО сегодня обладают возможностью нейтрализовать 90% ядерного потенциала России. Об этом сказали российские СМИ. Поэтому Россия как ядерная держава тоже может стать уязвимой, причем настолько, что все ракеты, взлетевшие с ее территории, на этой же территории и взорвутся. И обратите внимание, сегодня НАТО очень воинственно настроено к России. Поэтому для Китая ослабленная Россия – это большой подарок. На планете останутся две супердержавы – США и Китай. Через 20–30 лет, возможно, третьей станет Индия.
Мне кажется, очень опасную игру ведет Казахстан, пытаясь угодить Кремлю. Она ни к чему хорошему не приведет. Не нужно дружить с тем, кто скомпрометировал себя.
– Однако, если верить официальным властям, для Казахстана санкции против России трагедией не обернутся. Тем не менее опасения есть, и они уже сбываются. Буквально на днях, к примеру, взлетели цены на мясо птицы.
– Говоря о внешней торговле, все эти санкции автоматически коснуться и Казахстана. Мы с Россией в Таможенном союзе, а с 1 января 2015 года будем еще в Евразийском экономическом союзе. Невозможно будет перекрыть границы Казахстана с Россией или Белоруссией в рамках одного союза. Понятно, что никакие новые технологии в Казахстан никто привозить не будет, никакое новое оборудование не будет поставлять, если есть опасение, что это оборудование через нашу территорию попадет в Россию. Если даже мы будем его покупать для собственного потребления. Никогда Россия не откажется от того, чтобы через Казахстан к ней поставлялись современные технологии. Скажем, оборудование двойного назначения.
Где-то месяца два назад США резко сократили свою программу военного сотрудничества с Казахстаном в рамках этих санкций. Была официальная информация. То есть мы уже видим, что, казалось бы, одна маленькая программа, но уже в 50 раз сократилась помощь США. По другим то же самое будет, я думаю.
Ну, а что касается мяса птицы, то своим производством мы покрываем собственные потребности лишь наполовину.
– Однако вернемся к теме реорганизации правительства. Как прокомментируете слияние двух министерств – труда и соцзащиты и здравоохранения? Здравоохранение у нас, известно, и без того вызывало крайне негативную оценку граждан. Насколько теперь оно будет эффективно?
– Я бы не сказал, что все так плохо в нашем здравоохранении. Сегодня во многих районных больницах стоит оборудование, которое ничуть не хуже того, что есть в Астане. Многие частные клиники тоже обладают хорошим диагностическим и лабораторным оборудованием. В здравоохранении, на мой взгляд, самой большой проблемой являются нехватка квалифицированных специалистов, которые должны работать на этом оборудовании, и обеспечение химикатов для лабораторных исследований, так называемый расходный материал. Многое медицинское оборудование стоимостью в 2–3 млн. долларов простаивает из-за того, что работать на нем просто некому.
Самое интересное, на мой взгляд, при слиянии этих двух министерств – это попытка совместить две противоположности в единое целое. Так, минтруда и соцзащиты назначает пенсии, пособия по инвалидности. Но чтобы меньше было инвалидов, ему дали в руки еще и здравоохранение, которое теперь всех инвалидов будет переводить в категорию здоровых.
Полагаю, сделано это для того, чтобы покрыть нехватку средств на социальные программы. Раньше минздрав был независим от минтруда и соцзащиты. Последнее было вынуждено соглашаться с заключениями первого. Теперь же у них появились рычаги, чтобы самостоятельно регулировать, сколько людей могут стать инвалидами в этом году, а сколько не могут.
– То есть это та же самая схема, которая действует в иностранных компаниях – правдами и неправдами резко снизить рост профзаболеваний, регрессников, чтоб сэкономить деньги компаний.
– Да, это теперь узаконивается на государственном уровне. Надо сказать о еще одной большой проблеме, которая возникла в результате реорганизации некоторых министерств. Скоро конец года, и у всех на носу освоение плана выделения денежных средств. Особенно после реорганизации правительства пострадали те, кто выиграл по тендеру объекты – строительство, капремонт, другие виды госзаказа.
– Почему?
– Потому что слияние министерств ведет к тому, что у них сейчас на полтора-два месяца должны быть заблокированы счета. И многие предприниматели самое меньшее месяц-полтора не смогут получать должного финансирования своих объектов. Хотя сроков их исполнений никто не отодвигал на такой же период. Многие рабочие и служащие частных компаний остались без зарплаты. Благо, в некоторых министерствах и ведомствах успели выдать сотрудникам заработную плату. На этот период выбиваются из графика многие предприниматели. А осень на носу, это подготовка к отопительному сезону, ремонт школ, уборка урожая и пр. Вот этот момент, наверное, надо было хорошо продумать, прежде чем реформировать правительство.
Не совсем удачной оказалась передача функций финансовой полиции по борьбе с коррупцией Агентству по государственной службе или министерству финансов. С кем Агентство будет бороться? Само с собой что ли? Без перехода на личности возьмем председателя этого агентства. Как он будет докладывать президенту, что он сам у себя в прошлом году поймал, допустим, 100 человек с обвинением в коррупции, в этом – 150. Агентство будет заниматься борьбой с коррупцией среди своих государственных служащих. В этом же агентстве они когда-то сдавали экзамены на госслужбу, получали сертификаты, учились в академии госуправления, проходили собеседования, оно же продвигало их на назначение либо снятие с должности. И тут оно же в своей же структуре должно находить какие-то «собственные» преступления, практически кого-то посадить в тюрьму? Хорошо, но в таком случае как их готовили, учили, выдавали сертификаты и т.д. и т.п. То есть это все равно, что заставить вороне выклевать глаз другой вороне. Как агентство будет искать коррупционеров у себя внутри? Мне кажется, тут смешали совершенно несовместимые вещи.
– Аналитики сходятся во мнении, что казахстанская власть затеяла очень масштабные изменения политической конфигурации. Назначены выборы в сенат, многие отмечают, что в стране очень вероятны досрочные выборы в нижнюю палату парламента. И если все предположения подтвердятся, Казахстан ожидает еще более радикальное обновление всей системы. Что вы думаете по этому поводу?
– Моя точка зрения однозначная – досрочных выборов в парламент не будет. Ни в этом году, ни в следующем. Нет необходимости. Парламент и так выполняет любую волю Акорды. Не вижу смысла для Акорды досрочно распускать карманный парламент. Осталось-то до конца полномочий этого созыва всего ничего. Более того, я даже не допускаю мысль, что у нас будут досрочные президентские выборы и что может быть смена власти.
– Да и потом, наверное, надо учесть, что как таковой оппозиции нет. Все альтернативные СМИ разгромлены. А настроения людей?
– Настроения, скажу, ужасные. Ужасные у тех, у кого не хватает средств на жизнь. А те, кто паразитирует на них, у тех – прекрасные, их все устраивает. Ужасные настроения у тех, кто не может найти себе достойную работу или получить за свою работу достойную заработную плату, кто не может позволить себе оплату обучения, качественное лечение, позволить себе просто отдохнуть.
Что касается оппозиции, я бы не стал обвинять собственно саму оппозицию. Да, всем понятно, силы были неравные. Надо отдать должное нашей оппозиции, она никогда не призывала людей на баррикады. Если бы она это делала, как во многих других странах, от этого режима уже давно ничего бы не осталось, было бы кровопролитие, другие потрясения. Но, конечно, зато и власть была бы другая. У оппозиции, в отличие от действующей власти, хватило ума не хвататься за оружие. Оппозиция к тому же никогда не разжигала розни – ни на социальном, ни на национальном уровне. Но при этом власть всегда с дубинками и автоматами встречала оппозицию в любом месте. Власть забыла, что есть слишком много того, за что она заслуживает иной участи. У оппозиции же нет ни финансовых ресурсов, ни административных. У власти есть все – и телевидение, и радио, и газеты, и интернет, и суды. Власть неплохо применяет и оружие, и тюрьмы, и различные виды физического и морального насилия.
Поэтому власть Казахстана нечестная по отношению к собственному народу и ведет себя непорядочно.
– Спасибо вам за интервью.
Жумабике ЖУНУСОВА,
«D»