«Общественная позиция»
(проект «DAT» №02 (273) от 15 января 2015 г.
Смысл вольных строк
Мечты и реальность… Они не часто гармонируют. Протягивать ножки по одежке не всем и не всегда удается. Далеко не все желания осуществляются. Жизнь вносит свои суровые коррективы. Жизнь любит сокрушать мечты, посмеяться над мечтателями. Если сокровенные желания сбываются – это везение, удача, даже счастье.
Беру в пример себя. Во втором классе (а я, замечу, в первом классе не учился, а имея приличную домашнюю подготовку, пошел сразу во второй класс, и то потому, что третьего класса в том году в нашем ауле не было, а для четвертого класса слабо владел казахским)… итак, во втором классе, еще не твердо держа перьевую ручку, я в беседе аульной пацанвы на тему, кто кем станет, неожиданно для самого себя ляпнул: «Ал мен жазушы боламын» (т. е. «А я буду писателем»). С какой стати? Кто меня за язык тянул? Откуда такая блажь? Кто вложил эти слова в детские уста? До сих пор поражаюсь. А ведь судьба, хоть и после немалых плутаний, вывела меня именно на эту стезю. И именно со второго класса и поныне я исправно веду дневники. Может, это и есть мой тренинг? Выходит, выбор был сознательный? Или всемогущий Абсолют вел меня на этом поводке? Тайно…
Но были еще мечты, которые меня всерьез пленили. Примерно в восьмом классе я вознамерился стать дипломатом. Мне почудилось это вполне возможным. Я читал речи Вышинского в ООН, крутил на патефоне пластинки с выступлением Молотова, штудировал передовицы «Правды» и международные обзоры, раздобыл какую-то книжонку по античной риторике, работал над дикцией, подражал Демосфену. Я грезил этой мечтой вплоть до школьных выпускных экзаменов. Отрезвил меня один немец-землемер (или картограф?), квартировавший несколько месяцев у нас. «Дипломат? ИМО?! – язвительно переспросил он. – С такой биографией? Будучи ссыльным спецпереселенцем? Находясь под комендатурой?! Не смеши меня! Радуйся, если примут тебя в двухгодичный областной учительский институт!».
Это был удар! Я еле устоял на своих костылях. Действительно, это было ужасно наивно и нелепо. Итак, дипломат из меня не получился.
Была еще одна мечта: стать крепким шахматистом. Я ведь был чемпионом школы. Видно, потому что во всей округе редко кто мог фигурами по доске двигать. А я по пионерской газете вызубрил основные шахматные правила и знал всех гроссмейстеров того времени: Левенфиша, Лилиенталя, Флора, Найдорфа, Ботвинника (среди казахов, кажется, тогда не было ни одного перворазрядника. А теперь? Сколько мастеров, сколько гроссмейстеров – диву даешься! А среди казашек и вовсе – о-го-го! Двенадцатилетние девчушки ходят в гроссмейстерах! Вот прогресс так прогресс!).
Я разбирал шахматные партии. Решал этюды и задачи. У меня были потрепанные учебники Ласпера и Рабиновича. Я овладел первоначальной шахматной грамотой. Я играл наравне с Николаусом Вагнером из Марьевки, а он был чемпионом района. Студентом участвовал в городских турнирах. В последний раз играл в 1959 году на первенстве Сарысуского района и Джамбулской области. Тогда-то в «Доме колхозника» меня осенило: а) чтобы стать порядочным шахматистом, надо жертвовать всем остальным; б) мне шахматистом не стать, ибо не хватает воображения, раскованности, играю шаблонно.
Так я и остался рядовым любителем, второразрядником, безнадежно теряя свою квалификацию легковесной игрой с коллегами. В Союзе писателей Казахстана в шахматы прилично играли лишь Леонид Скалковский, Николай Кузьмин, Олжас Сулейменов и Токен Алимкулов. Остальные на уровне е2–е4.
Ныне я шахматы после инсульта окончательно забросил. Итак, и шахматистом я не стал.
Первокурсником решил готовить себя в тюрколога. Внушил мне эту мысль доктор филологии, тюрколог, профессор Сарсен Аманжолов. Эта была манящая цель. Даже обозначились кое-какие реальные шаги. Не сложилось. В канун государственных экзаменов мой наставник-благодетель скончался от обширного инфаркта.
Итак, ученым-тюркологом я не стал, хотя и имею «Золотую медаль» за вклад в литературу и искусство тюркского мира.
Четыре армана – четыре мечты. Осуществилась одна. 25 процентов попадания. Тоже неплохо. Тәуба, тәуба! Тропой литератора бреду и поныне. Исписал горы бумаги, извел лужи чернил.
Кое-что все же воплотилось в реальность.