Принятая большинством голосов («за» -598, «против» – 43 при 52 воздержавшихся) 11 февраля 2021 года резолюция Европарламента в отношении ухудшающейся ситуации по соблюдению фундаментальных прав и свобод человека, а также отхода от демократизации, стала своего рода резюме двухлетнему правлению президента Казахстана Касым-Жомарта Токаева со стороны международного сообщества. Судя по тексту документа, деятельностью Токаева разочарованы не только в Казахстане, но и за её пределами, о чем мы попросили прокомментировать известного правозащитника, руководителя Казахстанского международного бюро по правам человека и соблюдения законности Евгения ЖОВТИСА.
– Европарламент не в первый раз принимает подобную резолюцию в отношении Казахстана. Нынешняя пятая по счету. Вопрос в том, будет ли польза от очередной резолюции для казахстанского общества?
– Я вас поправлю, по моим подсчетам за последние двадцать лет подобных резолюций было не менее тринадцати, восемь из которых касались непосредственно Казахстана. Остальные были связаны со стратегией ЕС-Центральная Азия и соглашений о партнерстве, но и в них были разделы, посвященные Казахстану. Резолюции затрагивали вопросы демократии, прав человека и верховенства закона.
Что касается пользы этой резолюции, то нужно понимать, что это политический шаг. В любом случае польза от нее несомненно будет, потому что она привлекает внимание международного сообщества к ситуации с правами человека в нашей стране.
Что касается казахстанского общества, то непосредственной, прямой пользы этот документ может и не приносит, но тем не менее мы уже видим, как усиливается критическая тональность в таких документах. Все это формирует определенный внешнеполитический контекст для властей Казахстана, которые не могут это не учитывать.
– Кстати, какова судьба предыдущих резолюций, и чем отличается от них нынешняя?
– По большей части обязательства и рекомендации предыдущих резолюции не выполнены. Были и такие, которые касались дел Сергея Дуванова, Ирины Петрушовой, Галымжана Жакиянова, Владимира Козлова, убийства Алтынбека Сарсенбаева, гибели Заманбека Нуркадилова, выборов, законодательства о политических партиях и даже меня самого. Была большая, детальная резолюция по Жанаозену, в которой шла речь об осужденных, в том числе Розе Тулетаевой, протестовавших нефтяниках и др. Были резолюции, посвященные свободе слова и выражения мнений, где упоминались дела Сейтказы Матаева, Гузяль Байдалиновой, Макса Бокаева. Принята в 2019 году резолюция по делу «джихадистов» и политзаключенных.
И во многих этих документах говорилось о необходимости изменения законодательства по ключевым политическим правам, касающимся политических партий, выборов, свободы мирных собраний и объединений, свободы выражения мнения, профсоюзов, злоупотребления антиэкстремистским законодательством и многого другого. К сожалению, по основным рекомендациям эти резолюции не были выполнены. Кто-то из политзаключенных отсидел и вышел, кто-то все еще остается в местах лишения свободы, но принципиальных изменений законодательства и правоприменительной практики в отношении соблюдения ключевых политических прав и гражданских свобод, что вызывает озабоченность Европейского Союза, не произошло.
Но стоит отметить, что резолюция от 11 февраля 2021 года самая большая и жесткая. В ней впервые упоминается о возможных персональных санкционных списках. Кроме того, в документе указано очень много имен политически преследуемых. В этом смысле она сильно отличается своим объемом и жёсткостью формулировок, и это привлекает внимание.
– Исходя из вашего опыта, спрогнозируйте, какой будет дальнейшая судьба этого документа?
– Как я уже сказал, это политические шаги по привлечению внимания к конкретной стране, поэтому документ будет иметь определенное значение для европейской политики. Если вы посмотрите окончание резолюции, то там есть поручение представительству Европейского Союза в Казахстане о выражении более активной позиции по вопросам нарушения прав человека, мониторинга судебных процессов, о визитах в места лишения свободы, где содержатся политические заключенные. Всё это своего рода кирпичики европейской политики в отношении Казахстана. ЕС играет достаточно серьёзную роль, ведь Европа очень важный инвестор в нашей стране. К тому же Казахстан намерен вступить в различные экономические организации и повысить свои рейтинги, чтобы привлечь инвестиции.
Поэтому, если Казахстан хочет иметь положительный имидж перед международным сообществом, то руководству страны придется на это как-то реагировать. Я бы, конечно, не переоценивал роль резолюции, но всё же считаю, что это очередной важный шаг с точки зрения необходимости выполнения Казахстаном своих международных обязательств в области прав человека и развития демократии.
– Насколько высока вероятность наложения конкретных санкций против фигурантов, замешанных в нарушении прав и свобод человека в Казахстане?
– Вероятность достаточно высока, во всяком случае, по отдельным направлениям и вопросам, связанным, например, с Жанаозенем, пытками и политическими преследованиями. Думаю, к лету этого года мы уже увидим какие-то списки, но пока сложно сказать, какого они будут размера, и кто туда войдет. Для наших должностных лиц это впервые, в отличие от соседей на постсоветском пространстве, Россия и Беларуси, где санкционные списки существуют не первый год. Они уже привыкли к ним.
Но всё же не будем забывать, что подобные меры сильно бьют по элите. Ощутима невозможность куда-то выехать, особенно если в списки попадают члены семьи, страдают и бизнес-интересы в странах Запада.
– Буквально через два дня после обнародования резолюции Европарламента последовала реакция со стороны МИД РК. Ведомство заявило, что текст резолюции искажает реальное положение дел и инициирован недружественно настроенными политиками, подпитываемыми сфальсифицированной информацией деструктивных кругов. Получается, почти 600 депутатов Европарламента пошли на поводу деструктивных кругов и поверили ложным сведениям, и кто они – недружественно настроенные политики и деструктивные круги?
– МИДы авторитарных государств всегда нервно реагируют на подобные резолюции. Это хорошо известно по реакциям наших властей на предыдущие резолюции. У МИДов России, Беларуси, Узбекистана, Таджикистана, Азербайджана были схожие ситуации.
Что касается «искажения реального положения дел», то я могу допустить некоторые неточности, но речи об искажении нет. Я готов разговаривать по каждой позиции и пункту резолюции с теми, кто считает, что там искажена наша реальность. Многие изложенные факты отражены в наших заявлениях, докладах, в том числе в органы ООН. Наша организация очень внимательно следит, чтобы факты, которые мы распространяем, были подтвержденными. Поэтому повторюсь, если кто-то углядел какие-то искажения, я готов к публичным дебатам.
А вот что касается «недружественных политиков», то смотрите сами, около 600 депутатов голосуют за принятие резолюции, а против неё голосуют чуть более 40, о чем может быть речь?! Какими бы ни были недружественные политики, не будем забывать, что наши власти многие годы неустанно твердят, что у Казахстана много друзей. Ведь мы ведем дружественную политику со всеми.
На мой взгляд, всё, что изложено в резолюции Европарламента, является совокупностью «заслуг» нашей страны. Ведь многие рекомендации кочуют из одной резолюции в другую, количество политзаключенных растет с каждым годом, а власти практически ничего не делают. Кроме того, в резолюции есть ссылки и на документы других организаций, ООН, ОБСЕ, где тоже содержится критика ситуации с правами человека в нашей стране. Так что эта резолюция появилась не на пустом месте.
– В 2010 году Казахстан, первым из постсоветских республик, председательствовал в ОБСЕ, хотя даже тогда в западных СМИ много говорилось об авторитарном режиме и нарушениях прав и свобод человека в нашей стране. Как такое могло произойти: действовало лобби, или это был такой знак вежливости с учетом экономических интересов Запада в Казахстане?
– Надо отдать должное покойному Рахату Алиеву и нашим дипломатам, которые несколько лет продвигали идею председательствования Казахстана в ОБСЕ. Казахстан – первое постсоветское государство, тем более в основном состоящее из мусульман, пришло в ОБСЕ в качестве председателя и продемонстрировало, что ОБСЕ – это не только Запад, но и Восток. В этом смысле данное решение было геополитическим. Конечно, западную часть ОБСЕ интересовало верховенство права и демократия, но в целом для них был важен геополитический сигнал взаимного сотрудничества.
Я в той или иной мере наблюдал за тем, как принималось это решение, в том числе предлагал, чтобы для этого наши власти выполнили ряд условий, связанных с улучшением ситуации с правами человека. Тогда министром иностранных дел был господин Тажин, который обещал, что выдвинутые рядом стран ОБСЕ условия будут выполнены, хотя на деле этого не произошло.
– Как вы думаете, последует ли реакция новой администрации США на резолюцию Европарламента, и почему произошел спад интереса США к вопросам развития демократии в Казахстане?
– Я думаю, что реакция последует. Правда, не могу сказать, поддержат они резолюцию Европарламента либо предложат что-то свое.
Что касается снижения интереса США к Центральноазиатскому региону, то это было в той или иной степени связано с политикой Барака Обамы, особенно во второй половине его президентства, и политикой Трампа, который не обращал внимания на авторитарные режимы, если их обличение не приносило ему конкретной пользы. Трамп был сфокусирован на изоляционизме.
Судя по действиям новой администрации Байдена и назначениям в Белом доме и госдепе, мы видим, что туда вернулись люди, которые хорошо знают наш регион и постсоветское пространство в целом. Поэтому ожидаемо, что будут предприняты определенные шаги. Политика США в ближайшие годы в отношении постсоветских стран, включая Россию, Беларусь и Казахстан, будет двигаться в направлении верховенства права и соблюдения прав человека, потому что в противном случае это грозит дестабилизацией и непредсказуемостью, которые могут иметь и региональные, и глобальные последствия.
– Насколько президенту Токаеву удалось сдержать свои обещания относительно демократических преобразований в стране, и за что он, на ваш взгляд, больше переживает: за свое лицо перед международным сообществом или как не испортить отношения с елбасы?
– К сожалению, господину Токаеву не удалось сдержать своих обещаний. Этому есть и объективные, и субъективные причины. Касым-Жомарт Токаев стал президентом в ситуации, когда президентская власть, несмотря на её сильное конституционное закрепление, очень ослабла. Причина тому – наличие двух президентов и двух центров принятия решений, когда первый президент сохраняет важнейшие рычаги власти в своих руках, через партию «Нур Отан» и совбез.
Тем самым господин Токаев изначально был ослаблен. Даже если предполагать, что его обещания и призывы были искренними, и он понимает необходимость проведения реформ, он, как мне представляется, находится в узком политическом коридоре. Поэтому его обещания либо не выполнены, либо значительно выхолощены. Я имею в виду и печально известный новый закон о мирных собраниях, и его обещания о проведении честных выборов. Невыполненные обещания и завышенные ожидания стали одними из факторов, которые повлияли на принятие столь обширной и принципиальной резолюции Европарламента.
– Можно ли сломать хребет коррупции в Казахстане, когда даже судей Верховного суда ловят с взятками, и почему в стране действует правило: для своих всё, остальным – закон?
– Когда мы говорим о необходимости борьбы с коррупцией на примере пойманного на взятке судьи Верховного суда, мы должны понимать, что коррупция в Казахстане не является индивидуальной, она – системная. Поэтому, чтобы бороться с системной коррупцией, необходимы системные преобразования. Они лежат не столько в области усиления ответственности за коррупцию или создания специальных агентств, поскольку, несмотря на свою важность, эти меры не решают проблемы.
Проблему в значительной мере решает переход к демократическим формам правления. Наличие оппозиции в парламенте, наличие независимых СМИ, проводящих журналистские расследования, наличие сильного гражданского общества, реформирование законодательства, в котором не будет лазеек для взяточников.
Но самое важное, это борьба с политической коррупцией, которая для меня значительно важнее, чем материальная. Те, кто находится у власти, используют её в своих целях, и необязательно через взятки. Это происходит через обмен услугами и определенными формами контроля. Поэтому пока мы не подойдем к этой проблеме системно, не поменяем саму систему, то поимки членов Верховного суда и министров, скорее всего, будут продолжаться, но кардинального решения проблемы не последует.
– Спасибо за интервью!
Азамат ШОРМАНХАНУЛЫ,
«D»
