«Общественная позиция»
(проект «DAT» №30 (394) от 24 августа 2017 г.
ДАТ-ДИАЛОГ
О КАЗАХСТАНСКОМ ИНТЕРЕСЕ
В ИНОСТРАННЫХ
ДОБЫВАЮЩИХ КОМПАНИЯХ –
и не только об этом в интервью с общественным
деятелем, экономистом Мухтаром ТАЙЖАНОМ.
– Что Казахстан давно сидит на сырьевой «игле» – факт общеизвестный. Попытки нашего правительства соскочить с нее пока тщетны. Раз уж казахстанская экономика остается зависимой от скачков цен за баррель нефти и других полезных ископаемых, то как сегодня выглядит общая картина в данном секторе?
– Во-первых, мы все видим, что у нас не предпринимаются реальные шаги, чтобы слезть с сырьевой «иглы». Если было бы настоящее желание уйти от сырьевого характера экономики, то его можно было бы достичь очень быстро.
Но вся причина в том, что на самом деле для многих очень удобно и выгодно оставаться на сырьевой «игле». Потому что все потоки от сырьевого сектора отечественной экономики идут к нашим чиновникам, которые дальше эту природную ренту и распределяют. Таким образом, чиновники получают много власти, в частности, финансовой власти. И это очень удобная экономическая система, которая способствует сохранению нынешней политической системы. Если бы была построена экономика, которая не зависит от добывающего сырьевого сектора, тогда у народа появились бы независимые от государства финансовые источники. Если бы появились хорошие условия для малого и среднего бизнеса, тогда народ бы не зависел от государства, как он зависит от него сегодня.
У нас же все устроено так, что разбогатеть без государства невозможно. То есть деньги от сырьевого сектора направляются государству, а государство дальше их распределяет и четко контролирует, кто сколько денег получил. Это очень сильный политический рычаг. К тому же в данной системе мараются и те, кто дает эти деньги через тендера и госпрограммы, так и те, кто получает их, отдавая откаты. Получается очень широкая круговая порука. В нашей стране очень многие завязаны в распределении этой природной ренты. Поэтому они крайне заинтересованы в сохранении нынешней политической системы, которая является для них источником дохода.
Когда прибыль от сырьевого сектора стала поступать в больших объемах, на эти деньги открывались рестораны, торговые центры, развлекательные комплексы, государством выделялись субсидии для сельского хозяйства, гранты для студенчества и т.д. То есть получилось так, что все население стало заинтересованным в сохранении той политической системы, которая дает пропитание. Поэтому никто не был заинтересован в построении экономики, не зависимой от сырья. Никто ничего не делал, чтобы поменять структуру нашей экономики.
– Понято, что пополнение бюджета осуществляется за счет отчисляемых налогов от продажи сырья. Многие считают, что на заре независимости Казахстан в силу объективных причин был вынужден впустить иностранные компании в сектор добычи сырья, приняв кабальные договорные условия. Изменилась ли за годы независимости ситуация с договорными обязательствами?
– Это ошибочное мнение! Казахстан на заре своей независимости не был вынужден вступать в кабальные отношения. Вполне можно было подписаться под нормальными условиями, как это делается во всем цивилизованном мире. Ведь в тех же Арабских Эмиратах или Норвегии нет кабальных условий договоров. Все, что было подписано, было волей самого Казахстана. К сожалению, ничего с тех пор сильно не изменилось.
На сегодняшний день основные нефтяные доходы в Казахстане дают три предприятия. Главным образом «Тенгизшевройл», налоги которого в значительной степени пополняют бюджет нашей страны. Степень налогообложения других мелких нефтяных компаний в свое время доходила до 70%. Их сегодняшнее состояние можно назвать плачевным. Они перегружены кредитами. На фоне падения мировых цен и существующих коррупционных схем себестоимость нефти стала высокой. Поэтому они просят у правительства налоговые послабления.
– Известно ли точное количество основных организаций, которые формируют бюджет от продажи сырья, кто за ними стоит и какова доля иностранных компаний?
– 80% казахстанского бюджета дают 400 компаний. Это так называемые крупные налогоплательщики. Все они находятся под постоянным мониторингом. В основном, это сырьевые компании. Это нефть, металлы, уголь, редкоземельные металлы. Среди них значатся и кондитерские фабрики, но в целом это недропользователи. Кто за ними стоит, я думаю, тоже всем известно. Я не могу назвать долю иностранных компаний, поскольку они могут быть зарегистрированы за рубежом, но в действительности за многими из них стоят наши граждане. Эта схема применялась еще на заре независимости, она применяется и сейчас.
– Разъясните на простом примере, из проданных за 100 долларов нефти какая часть остается у нас, как распределяется оставшаяся часть и как вообще формируются налоговые отчисления? В частности, планируемые поправки в Закон о недропользовании.
– Мне неизвестны условия соглашений о разделе продукции, заключенные на заре независимости. Они хранятся в строжайшем секрете. А вот налогообложение обычной нефтяной компании было довольно высоким. Доходило, что из 100 долларов за проданное сырье до 70 долларов надо было отдавать государству.
В настоящее время идет обсуждение поправок в Налоговый кодекс, который предусматривает большие льготы для недропользователей. Правительство до сих пор не ответило на мой вопрос – сколько же эти льготы весят в денежном выражении? Хочу обратить внимание, что это очень важный вопрос для государства, поскольку львиная часть доходов бюджета пополняется от недропользователей. Если им сейчас предоставят значительные льготы, то как это отразится на доходной части бюджета страны?
Сейчас идет демографический бум, в ближайшие несколько лет нам понадобится много школ, детских садов, больниц, учителей и врачей. А это все затраты бюджета. А если мы даем льготы недропользователям, то из чего эти все расходы будут финансироваться? Я задаю этот вопрос на каждом заседании, но пока ответа не получил.
– Какие конкретные меры принимаются правительством, чтобы увеличить долю казахстанского интереса в плане налогообложения?
– В том-то и дело, что, предоставляя большие льготы иностранным недропользователям, мы сокращаем долю казахстанского интереса. И это очень беспокоит нас всех. Этот процесс проходит кулуарно. Широкая общественность об этом не знает. Я публикую эти материалы на странице «Фейсбук», вот и через вашу газету хотел бы распространить эту информацию. Мы все должны заострить на этом внимание.
– Если условия договоров с иностранными компаниями, которые подписывались в начале 90-х, являются сверхсекретными, то сейчас речь идет о простых нефтедобывающих компаниях, за которыми стоят непростые люди, в том числе из самой власти. Получается, они сами себе выбивают льготы?
– Естественно, так оно и происходит. Абсолютно точная формулировка. Но это не только нефть. Это и земельные металлы, уголь, то есть весь сырьевой сектор.
– Какие, по вашему мнению, необходимы реформы, чтобы действительно диверсифицировать отечественную экономикуи избавиться от зависимости колебания цен на сырье?
– Начнем с реформ. Я думаю, что практически все население Казахстана знает, какие нужны реформы в стране. Но чтобы делать эти реформы, необходима открытая политическая система. Прежде всего, нужны выборы в парламент, где половина депутатов избиралась бы на мажоритарной основе, то есть это были бы независимые депутаты, напрямую избранные народом. Помните избирательные округа, в которых баллотировались депутаты, с фотографиями? Это были действительно независимые народные избранники, выбранные по мажоритарной системе. При этом половину депутатов необходимо избирать на пропорциональной основе, чтобы политические партии могли конкурировать между собой. Тогда избиратель отдавал бы свой голос не за конкретного депутата, а за политическую партию.
Вот такая система нужна Казахстану. Необходимо создать условия, чтобы политические партии создавались легко. Сейчас у нас создать политическую партию практически невозможно. Пусть их будет много, пусть будет много либеральных партий, коммунистических партий, пусть будут так называемые национал-патриотические партии. Но они должны конкурировать между собой за голоса избирателей. Без такой системы реформы невозможны. Это мы должны четко понимать.
– Как говорится, «кадры решают все». Каково присутствие иностранных граждан в секторе нашей экономики и что делается для того, чтобы увеличить долю казахстанских специалистов?
– Я бы этот вопрос переформулировал так: насколько на принятие решений казахстанского правительства влияют иностранные советники? Вот как нужно ставить вопрос. И это очень правильный вопрос.
Иностранные консалтинговые фирмы получают огромные деньги из нашего бюджета за свои консультации. На самом деле эти советы не стоят таких денег. Я видел их отчеты, презентации, аналитику. Скажу откровенно, это все мы можем делать, во-первых, сами; во-вторых, мы лучше разбираемся в собственной ситуации, чем они. Поэтому практику кормежки иностранных советников необходимо прекращать! Я на сегодняшний день ничего полезного от них не вижу. У нас полно собственных башковитых специалистов, мы тысячами отучили своих граждан за рубежом. У нас своих умов полностью хватает. А иностранные консалтинговые фирмы дают те советы, какие нужны нашей чиновничьей верхушке и им самим.
– Вы с некоторых пор вхожи в большие кабинеты, участвуете в обсуждении актуальных вопросов и проблем. За время прямого общения с должностными лицами у вас была возможность сформировать собственное мнение о работе правительства?
– Да, есть люди, которые меня критиковали за то, что я нахожусь в Астане, за то, что я встречаюсь с чиновниками. Я хотел бы им ответить, что я не встречаюсь с ними тайно, как это делали некоторые деятели оппозиции в нашей политической истории, которые закулисно договаривались неизвестно о чем. Я же встречаюсь с ними открыто. После каждой встречи делаю отчет о том, для чего я встречался с тем или иным чиновником и о чем мы говорили. Поэтому мои критики, которые объявляли меня чуть и не предателем, абсолютно не правы. И сегодняшнее интервью тому доказательство.
Кроме того, многие решения, в том числе экономические, принимаются в Астане. Поэтому необходимо вести диалог с теми, кто принимает или хотя бы очень влияет на эти решения.
Что касается моего впечатления насчет чиновников. Многие из них очень грамотные ребята. Образованные, в самом плодотворном возрасте. Им около 40 лет, из которых почти 20 они проработали на госслужбе. Они хорошо знают чиновничьи, аппаратные процессы. Мы с ними говорим на одном экономическом языке. Но дело в том, что даже уровень министра– это не тот уровень, где принимаются принципиальные для экономики страны решения. Даже вопросы предоставления льгот для недропользователей решаются далеко не на министерском уровне. Наши министры возглавляют отрасль, им отдано управление. Это правда. Но все же главные политические, принципиальные экономические решения решаются не ими. Вот это, действительно, очень грустно. То, что мы построили такую политическую систему, в которой министр не всегда является лицом, принимающим решения, нас не красит.
– В интервью телеканалу «Хабар» президент Казахстана Назарбаев сказал, что «во время ЭКСПО бизнес в Астане кайфует». Может быть, так оно и есть. Но что будет после ЭКСПО? Что станет созданиями и сооружениями после выставки?
– Мне не известно, как планируют использовать здания ЭКСПО после выставки. Более того, зимой это все надо отапливать, а это, заметьте, – удовольствие не из дешевых. Так что считаю, что этот вопрос открытый.
– Кстати, ведутся разговоры, что после ЭКСПО ожидается большая перетряска во власти. По вашему мнению, что может произойти в системном плане?
– Да, ходят подобные разговоры. Поживем – увидим. Я не исключаю, что могут поменяться фигуры, но принципиально система от этого не поменяется. Я хочу повториться: стране нужны открытые и честные выборы в парламент и местные органы власти. Пока этого не произойдет, никаких глобальных позитивных изменений не будет.
– Спасибо за интервью!
Азамат ШОРМАНХАНУЛЫ
«D»