ЧТО ЗНАЧИТ ДЛЯ КАЗАХСТАНА Резолюция Европарламента?

Дастан Кадыржанов

  • На прошлой неделе громом с ясного неба прозвучала в казахстанских и мировых СМИ новость о том, что Европарламент на своей пленарной сессии большинством голосов принял резолюцию «О ситуации с правами человека в Казахстане».

Строго говоря, она не стала неожиданной по общему содержанию – мы уже привыкли к тому, что казахстанская внутренняя политика с завидной регулярностью подвергается критике со стороны международных институтов. Не стал исключением и нынешний год, в течение которого в стране прошли выборы в мажилис, и проведены они, как могло показаться для политических акул Астаны, в русле «шито-крыто». Ну, поругались, покритиковали, но караван-то с новыми депутатами уже отправился в свой самостоятельный путь. Миссия ОБСЕ? А что ОБСЕ? Высказали привычную критику да и уехали восвояси, так что можно продолжать дальше в том же духе.

Но, как выясняется, всё пошло не по запланированному сценарию, согласно которому администрация К-Ж. Токаева, не торопясь, проводит какие-то меры, а народ Казахстана вынужден смиряться с тем, что жизнь проходит, а положительные изменения, как прежде, случаются где-то, но не у него.

Хотелось бы написать, что всё пришло к неминуемой развязке, но, к сожалению Акорды, это никакая не развязка, а именно завязка сюжета, который только начал закручиваться на внешнеполитическом фронте. И, судя по тому, что там практически впервые для казахстанского истеблишмента прозвучало слово «санкции», этот сюжет начинает входить в свою горячую драматическую стадию.

Реакция МИДа не заставила себя ждать и оказалась в высшей степени нервной. Привычный пакет заявлений о том, что европейцы вообще мало что смыслят в наших внутриполитических реалиях, сопровождался неожиданно грубым и недипломатичным заявлением, что «некоторые резолюции в Брюсселе принимаются евродепутатами “автоматически”, без тщательной проверки фактов или изучения сути вопроса» (цитируем спикера МИДа Айбека Смадиярова).

Очень ловко были спроецированы наши обычаи, сложившиеся в дисциплинированных нуротановских или иных «парламентских» фракциях, аж на 598 депутатов Европейского парламента, отдавших свой голос за данную резолюцию. Сказать, что это грубость – значит не сказать ничего, ведь фактически эта фраза утверждает, что евродепутаты – бездельники, не знают своей работы и подмахивают что попало, даже не вникая в смыслы. Браво! Видимо, речь идёт о каких-то новых традициях общения отечественной дипломатии с европейскими коллегами.

Президент Токаев недавно заявил о некоем «третьем этапе» политических реформ в Казахстане, в рамках которой «в ближайшие десять лет необходимо сформировать новый имидж страны и новую идентичность нации». Идентичность означает отождествление себя с какой-либо глобальной общностью и с теми ценностями, которые в этой общности исповедуются. Поскольку в этой фразе президента речь идёт об имидже страны, то есть о её внешнем облике, то стоит предположить, что он подразумевал некие внешнеполитические ориентиры, которые нашей нации в будущем предстоит то ли сформировать заново, то ли укрепить.

Может быть, в этом прецеденте с Европарламентом мы обнаружим признаки этой новой идентичности? Давайте для начала проследим, в какой ценностной общности развивался Казахстан в период своей независимости.

Когда перепосты этих материалов начались в социальных сетях, под публикациями блогеров появились привычные отряды гвардейских «нурботов», которые начали энергично писать реплики в стиле «вначале у себя разберитесь» и «не лезьте в наши внутренние дела». Может быть, они правы? Мы – независимое суверенное государство, исходим из своих интересов, хотим сажаем, хотим разгоняем, но это наши реалии, и нечего в них лезть.

Безусловно, верно, но есть много «но», и главное «но» называется «новейшая история Казахстана». А она сообщает нам следующее.

Одним из важнейших условий того, чтобы Казахстан получил независимость при самороспуске СССР, являлось то, чтобы новые страны объявили следующее. Свое дальнейшее развитие они будут строить на ценностях Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) и Хельсинкского акта, на букве которого это совещание основывалось. Кстати, Хельсинкский заключительный акт был подписан в 1975 году и Советским Союзом в качестве полноценного субъекта европейской политики. Без этого условия никто не собирался отправлять новые независимые страны в свободное плавание, потому что отказ от тоталитаризма и авторитаризма был главным историческим смыслом роспуска СССР. А гарантии от возврата к автаркиям могли дать только демократические ценности.

На основе СБСЕ в 1992 году была создана Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), которая приобрела трансконтинентальный характер во многом благодаря вступлению в неё стран Центральноазиатской части постсоветского пространства, потому что до этого в неё входили только европейские страны и США. С этого момента, несмотря на то, что ОБСЕ формально является не международной, а региональной организацией, она приобретает по-настоящему глобальный политический вес.

Историческая роль ОБСЕ заключается в том, что она сформулировала комплекс европейских цивилизационных ценностей. В отличие от них иные геополитические ориентиры (азиатские или какие-то другие) не институционализированы на таком уровне. Коминтерн распустили ещё в 1943 году, а Социнтерн я наблюдал лично – там тоже сплошь common values европейского типа. Так вот, Казахстан является полноправным членом ОБСЕ с 1992 года, практически с самого начала своей Независимости и с начала существования этой организации.

Более того, в 2010 году наша страна председательствовала в ней, саммит ОБСЕ был проведен в Астане, там же была принята соответствующая декларация. В результате её принятия президент Н. Назарбаев даже заявлял, что «Хельсинкский дух возрожден в Астанинской квинтэссенции».

Многие помнят, что председательство в ОБСЕ далось Казахстану непросто. Настоящим прорывом стал прецедент, который принято называть Мадридскими обязательствами, озвученными тогдашним министром иностранных дел М. Тажиным на министерской встрече ОБСЕ в Мадриде в ноябре 2007 года. Считается, что с этого шага начался серьёзный сдвиг в сторону того, чтобы председательство Казахстана стало возможным. Немаловажную роль в поддержке кандидатуры Казахстана сыграла тогда и Москва, отказавшись настаивать на том, чтобы в повестку дня обязательно был включен вопрос о новом договоре о коллективной безопасности в Европе.

Невозможным председательство Казахстана представлялось, понятное дело, в силу здравого смысла, поскольку председатель организации не может не отвечать требованиям самой организации – это, согласитесь, нонсенс. Но мы вначале изобрели программу под названием «Путь в Европу 2009–2011 годы», чтобы клятвенно продемонстрировать свою приверженность европейскому цивилизационному пути. Эту программу постигла та же участь, которую ожидало большинство отечественных программ – о её исполнении (или неисполнении) просто не сочли нужным отчитаться.

Суть же мадридских обещаний заключалась в том, что если нашей стране дать шанс, то она обязательно будет соответствовать ключевым демократическим ценностям. Эти обещания касались четырёх направлений. К ним относятся (sic!): приведение в соответствие с нормами ОБСЕ законодательства о выборах, законов и мер по регистрации политических партий, закона о СМИ и реформирование органов местного самоуправления.

Казахстан сам (!) взял на себя обязательства исполнить это перед всем честным миром, и… с 2007 года утекло много воды, но, как вы можете видеть, воз заявленных реформ и ныне там. Уже давно не тот министр иностранных дел и не тот президент, а проблемы все те же. И такое откровенное политическое раздвоение личности не могло рано или поздно не привести к тому, чтобы терпение европейских институтов не лопнуло.       

Что такое Европейский союз для Казахстана?

«ЕС со значительным отрывом является самым крупным торговым партнером Казахстана, на долю которого приходится 40% внешней торговли страны. Экспорт Казахстана в ЕС составляет, практически полностью, продукция нефтегазового сектора, наряду с другими полезными ископаемыми, продукция химической промышленности, продовольственные товары. Казахстан импортирует из ЕС машинное (40% всех импортируемых товаров), транспортное оборудование и лекарственные препараты, а также химическую продукцию, изделия из пластмассы, медицинское оборудование и мебель. В 2019 году объем экспорта Казахстана в ЕС составил 18,4 миллиарда евро, а объем импорта из ЕС в Казахстан – 5,9 миллиарда евро. ЕС также является первым иностранным инвестором в Казахстане, на долю которого приходится 48% валового притока прямых иностранных инвестиций (ПИИ) и около 60% общего чистого объема ППИ в 2018 году».

Эти строки взяты из справки Евросоюза о том, что 2 марта 2020 года, буквально совсем недавно, вступило в силу Соглашение о расширенном партнерстве и сотрудничестве (СРПС) между Европейским Союзом и Казахстаном, подписанное в 2017 и ратифицированное нами в 2019 годах.

По мнению экспертов, начало действия этого соглашения было сильно смазано тем, что оно совпало с пандемией COVID-19. Так вот теперь оно, не успев выкарабкаться из реалий коронавируса, омрачено столь резким поворотом в отношениях. И что-то подсказывает, что с санкциями не просто угроза, но и часть политики, которая скоро начнет реализовываться ещё более энергично. И это вопрос отнюдь не исключительно прямых отношений между ЕС и Казахстаном, а с геополитической точки зрения – нечто большее.

Тhepulse.kz

  • Окончание в следующем номере газеты. 
Республиканский еженедельник онлайн