ИГРА ТЕНЕЙ И БЛИКОВ

«Общественная позиция»

(проект «DAT» №45-46 (316-317) от 24 декабря 2015 г.

 

Политический портрет в разломе Времени

(Эссе: сверка смыслов)

 

Подчеркну, что сегодня нет реальной альтернативы лидеру нации! Памятуя о трагическом прошлом, не захочет испытывать судьбу во второй раз и Акежан Кажегельдин, – однако напомнить о достойном и талантливом сыне казахского народа в исторически сложный период страны, способном принести свою зримую лепту и стать ещё одной эффективной опорой главе государства, – имеет глубокие смысловые парадигмы.

Спешу успокоить шептунов, наветчиков и недоброжелателей: Акежан Магжанович согласно действующему законодательству не избираем – в связи с долгим и вынужденным пребыванием за рубежом. И утопических планов сродни ещё одному приговору не вынашивает. Но скоморошьи и безответственные притязания отдельных претендентов как из оппонентов власти, так и латентных – в утробе самой власти – вызывают тревогу за судьбу страны, за наши с вами судьбы, за судьбы детей. Этому способствует и раскалённая, турбулентная международная обстановка.

Если сама власть загодя не определится с преемником, – несмотря на то, что для этого пока и вовсе нет веских причин, – то за нас это сделают в могущественных сопредельных государствах и в заокеанском оплоте демократии при неслышном клёкоте-диктовке белоголового орлана.

Однако мы ближе к берлоге русского медведя-шатуна, словно разбуженного посреди зимней спячки, снимающего этим тревожным фактом меланхоличность восточного дракона из Поднебесной.

И в этой связи определение лидером нации возможного преемника и, что, особенно важно, – хотя бы краткосрочная его последующая легитимизация в сознании казахстанцев, – выглядят не такой уж надуманной проблемой. Для успеха в процессе передачи власти помимо указующего перста президента нужен ещё определённый временной лаг, – промежуток, достаточный для того, чтобы преемник также получил бы и определенный первый feedback, обратную реакцию: а какая она, эта обратная связь, окажется, если сравнение с успешным лидером нации будет настойчиво преследовать казахстанцев всё время? Без вот этого обмена сигналами преемник будет лишь президентом собственной резиденции, но не громадной Атамекен размером без малого в три миллиона квадратных километров от Алтая до Каспия, оставаясь при этом привлекательно богатой страной.

 

 

Операция «Инкорпорирование»

Счастлив лишь тот, кто счастлив дома

Продолжая свои исторически-публицистические экзерсисы, автор этих строк решил обратиться к теме тернистого возвращения политиков властный на Олимп¹. Расхожему утверждению о невозможности войти в одну реку дважды иной философ сформулирует антитезу про то, что, мол, всё течёт и всё изменяется. Встают по-новому звёзды на ночном небосклоне, предрекая взлёт одному царедворцу и падение – другому. Волатилен и сам переменчивый нрав падишаха: если призвать варягов на царство уже не комильфо, чай, не в средневековой Хиве проживаем, – то простить, понять и вернуть своего соратника из длительной и вынужденной «загранкомандировки» – вполне жизнеспособный и действенный сценарий.

Возвращать выдающихся персонажей под бирюзовый стяг, особенно – уже готовых к сотрудничеству, Власть понемногу учится – это соответствует и принципам Сотрясателя Вселенной: держать самых отчаянных своих современников поближе, в поле своего зрения, где легче контролировать и при необходимости окорот им дать. По-настоящему спортивный, охотничий азарт – получится или не получится? – наверняка вызовет у диванных экспертов и постепенное внедрение Акежана Кажегельдина в нынешнюю казахстанскую элиту. Если, конечно же, эта операция по инкорпорированию – не чужеродного тела, а вполне своего собственного, искусственно отторгнутого рукой явно погорячившегося хирурга от материнского организма Атамекен – будет санкционирована в Ставке. Там наверняка понимают, что самое влиятельное лобби Кажегельдина – это не Семья и не кланы с их переменчивыми конъюнктурными предпочтениями, коварством, коллаборационизмом и тайными ожиданиями. За его спиной – монаршая воля Нурсултана Назарбаева и определённые ожидания населения обширной территории страны². А если принимать во внимание культурологическую среду и связи (как родственные, так и торгово-экономические), общую открытую границу этих территорий с могущественным северным соседом длиной в 7000 км, переживающим небывалый патриотический подъём и наркотическую эйфорию от распирающего эго и железных яиц своего лидера и кумира, – то набору возможных зарубежных, аналитических экш-сценариев развития событий в Казахстане могут позавидовать обитатели Голливуда с традиционной кипой на голове…

 

Стопами императора и вождя

Кроме того, очевидно, что от царской колониальной и ленинской национальной политики приоритеты и ценности их успешных наследников в нынешнем Кремле будут мало чем отличаться.

Так, разгорячённый последними событиями в мире Владимир Путин в поисках лояльности и поддержки проводимой им политики в сопредельных государствах, опираясь на уже изрядно притупившееся копьё русского сепаратизма Затулина и Миграняна, включая комедийно-гротескного персонажа сродни Тартюфу – изрядно постаревшего Жириновского – провокационно будет искать и делать ставку на скрытых лидеров крупных, влиятельных, обеспечивающих электоральный успех казахских родов.

В подтверждение этой мысли можно привести хотя бы уже тот факт, что в 2014 году российский депутат Мизулина в новой Концепции семейной политики опирается на такое фундаментальное для архаичного общества определение, как «род». Известный в международных кругах политолог Станислав Белковский, чьи ежегодные доклады о состоянии дел в российской политике с карандашом читают аналитические центры ведущих держав мира, предрекает³, что в ближайшие годы следует ожидать «перехода Чечни к новой форме правления, учитывающей интересы всех основных субъектов традиционного чеченского общества – «тугхумов» (тейпы и роды в наших условиях. – Авт.). А ведь Чечня – это якорный проект, чей успешный опыт государственного строительства переносится на все национально-этнические образования России.

А учитывая, что мы состоим в целом ряде коалиций, следует ожидать неприкрытого давления от северного соседа по выработке по ряду принципиальных вопросов выверенных совместных позиций. По истечении же года-другого и вовсе – реализации ельцинского предновогоднего выступления.

Туркменский же сценарий дворцового переворота с применением ультрасовременных медицинских технологий требует то ли американского, а скорее – российского авторства: ведь не местное же снадобье да колдовское зелье успешно использовали туркменские эскулапы и доморощенные джеймс бонды для достижения поставленной цели.

 

Победить непобедимое

Отклоняясь от темы, подчеркну, что главная интрига завязана всё же не на амбициях очередного претендента, его достоинствах и недостатках, не на его коэффициенте проходимости в Акорду, а на усталости и сверхзавышенных ожиданиях в транзитный период. С ними придётся считаться и бороться Администрации Президента: сражаться АП придётся с самой собой, с собственными скелетами, атавизмами, артефактами, ветряными мельницами, провалами и политтехнологической усталостью электората. Противник, как видим, виртуален, физически неосязаем. Его нельзя скомпрометировать, посадить, подвергнуть остракизму, но можно привлечь на свою сторону, запустив реальные многомиллиардные механизмы социального преобразования. Так что перед Нурланом Нигматулиным, – человеком, бесспорно способным отмобилизовать все внутренние резервы государственной службы и признанным перфекционистом большой политики, – стоит архитрудная задача. Её успешное разрешение нужно ему по ряду чрезвычайных и резонансных обстоятельств. И он, подобно японским самураям в экстремальных обстоятельствах, обязан справиться!!

Казахстану и казахстанцам необходимо сегодня не столько возвращение Кажегельдина и даже не наработанный им венчурный капитал (капитал связей, идей и креатива), – сколько необходим он сам как виртуальный предвестник преобразований, как освежающий морской бриз благостных перемен. Ведь ожидания у самого общества настолько завышены, что обманываться ими и бояться их порой может и сама Власть. Природа у неё такая: вовремя предать – значит предвидеть. На упреждение пытаются бороться с возможными претендентами и соперниками: но забывают, что фамилия в метрике уже в принципе неважна.

Избирателю иррелевантно, Козлов или Аблязов, Мамбеталин или Телибеков. Важно ему, что будет другой, иной, априори уступающий по многим параметрам ныне действующему, но новый, с электорального прилавка.

 

Сменить декорации

Важна смена декораций и картинки на голубом экране. И бороться надо не с этим неминуемым обновлением профиля с помахивающей дланью соотечественникам, – а с омертвением и безнадёгой, с апатией и нигилизмом, с корочкой такыра, что покрывает чело среднего казахстанца всё более глубокими трещинами, впиваясь уже ему и в мозг.

По истечении этих непростых 25 лет казахстанец подсознательно всё же ждёт перемен и будет голосовать в посттранзитный период за любого другого, которого ему явят после столь иссушающей засухи ожидания. И если учесть, что коррупционные деяния в последнее время «случайным мором» (!!!) косят центральные территории, буквально обезглавливая их, а прополка Восточных территорий вполне благополучно прошла заблаговременно, – то конвертация отшельничества Кажегельдина в нечто осязаемо-реальное уже не кажется неким ирреальным прожектом. Восток – сложный регион, пассионарный, известный героическим прошлым своих предков⁴, где предвестники предштормового горьковского буревестника давно уже тревожно летают на бреющем полёте, романтически ловя встречные потоки воздуха. И Акежан нужен и полезен будет главе государства, чтобы в случае протестного рецидива там нивелировать его своим авторитетом и европейским видением проблемы в зародыше.

Превентивно процеживая и безжалостно, хирургически деклассируя возможных претендентов на властный бунчук на дальних подступах как бы для себя, любимого и единственного, Власть удивительным образом сработала на других… Парадоксальным образом – умно и хитро поделиться властью сейчас означает сохранить её в будущем. Пока же очевидно, что окружение главы государства не может привнести новый алгоритм развития страны, живя в последние годы словно в пору пресыщенного Рима перед его сокрушительным историческим падением и забвением. И есть осторожное понимание того, что многие из них являются балластом не только для государства и власти, не только для казны, но и для первых лиц… А это значит, жертвенные посадки среди касты неприкасаемых ещё возможно будут. Своровать у тебя и твоего народа и принести тебе же – как особое свидетельство преданности и эксклюзивное владение отечественной элитой тайной бизнес-формулой – весьма безнравственное, тупиковое и деградирующее кадровое предпочтение. Осознание этого запрограммированного отечественного вируса и полномасштабная борьба с ним, наверное, и ляжет в основу долгожданных весенних кадровых приоритетов Акорды.

В ожидании джокера

Все внешнеполитические и внутриполитические обстоятельства и диспозиции вроде как склоняют именно к такому выбору: полноценного, равноценного и равноудалённого от всех групп влияния преемника обозначить пока даже и пунктирно у президента желания, похоже, нет. Впрочем, президент остаётся который уже год для всех экспертов и свиты непроницаемым, непросчитываемым, – загадкой в себе, непредсказуемым и полным сюрпризов, харизматичнейшим персонажем политического бомонда республики. Это и позволяет ему оставаться самим собой – равнодушным ко всем соблазнам и искушениям доморощенных групп влияния и к корректировкам извне, и в то же время самым влиятельным политиком в стране и регионе.

Тузом в рукаве Назарбаева вполне может стать тот, кто вчера и сам неожиданно для главы государства пытался бросить вызов в борьбе за властный бунчук. Сегодня, когда кризисная пора вынуждает президента закладывать в своё расписание вояж по самым надёжным источникам фондирования – начиная с Джейкоба Ротшильда и далее по нисходящей – вполне понятным было бы и привлечение международного брокера Акежана Кажегельдина к тем запланированным сверхсрочным мероприятиям по спасению национальной экономики (и политики) от последствий штормового глобального обрыва нефтяных надежд.

 

Возвращая миллиарды:

главная опция Кажегельдина

Те из экспертов, кто внимательно следит за перемещениями казахстанских VIP-персон по планете, помнят мартовский 2015 года визит Карима Масимова в Пекин. Со своим китайским коллегой Ли Кэцяном он договорился о соглашениях на сумму в $ 23 млрд (запомним эту цифру!). Речь в документах шла о проектах в сфере производства стали, цветных металлов, стекла, переработки нефти, гидроэнергии и автомобилей. После был приём у президента Китая Си Цзиньпина. Новые договорённости были названы «хорошим стартом» и в СМИ особым резонансом отмечены не были.

А 31 августа уже президент Назарбаев на встрече с Си Цзиньпином подписал эти соглашения, и тут СМИ раструбили о «поворотном пункте». Фигурируют снова $23 миллиарда, толкуют про обрабатывающие секторы экономики, включая машиностроение и переработку ресурсов…

При размере внешнего долга в 8 триллионов⁵ тенге большую ли роль сыграют эти 23 млрд долларов? По нынешнему курсу это практически две сопоставимые суммы: а если 550-летие Казахского ханства, как ёрничают злые языки, мы действительно проводим в прошлое с курсом в 550 KZT/$, то китайские инвестиции и вовсе с лихвой перекроют эти внешние заимствования в размере (если верить Сабильянову) 8 триллионов тенге, – но такой оптимистичный сценарий, скажем прямо, нереалистичен. Вряд ли из этих сумм будут погашать старые долги: под эти одалживания наберут, скорее всего, новых долгов. Зато вот если бы как раз в русле обещанного предоставления регионам всё большей самостоятельности, каждой из областей, напрямую, целевым финансированием, минуя посредничество банков обслуживания, действительно бы предоставить в распоряжение хотя бы по миллиарду валюты на инфраструктурные проекты и на создание новых рабочих мест, – вот тогда бы у местных властей действительно бы появился шанс создать если не райские кущи, то хотя бы достойные условия для тех казахстанцев, кого сегодня статистика презрительно относит в категорию «самозанятых».

Кроме того, полмиллиона казахстанцев, как сообщают некоторые источники, сегодня обзавелись недвижимостью за пределами республики: если действительно идёт речь о спасении экономики страны, то почему бы не воззвать их к патриотизму и не вернуть в Казахстан эти миллионы долларов, инвестированных в чужую страну?

Пока же Казахстан делает только робкие шаги, возвращая неправедно нажитое в страну. Вот в деле Храпунова и Аблязова акимату Алматы и БТА Банку удалось отсудить недвижимость в Нью-Йорке, на приобретении которой сваты отмывали свои миллионы долларов, выведенные из Казахстана. Забавно, что своих партнеров в этой сделке американский девелопер Джозеф Четрит кодировал под унизительными и понятными для нас именами Хосе и Педро⁶.

Об успехе этого судебного разбирательства СМИ в Казахстане широко не трубили: сообщили, что вот, мол, только на отеле Flatotel и медцентре Cabrini американец скрыл по сговору с Храпуновым и Аблязовым $ 40 миллионов, а разрешил гражданско-правовой спор, передав казахстанской стороне долю стоимостью не менее $75 миллионов.

Договорились, мол, и спор был дружно решён.

Но вот Wall Street Journal напоминает, что таких исков – 11 на сумму $4 млрд – только против Аблязова с сообщниками. Отобрать у Педро из 4 миллиардов едва ли 2% от украденного – большая ли честь для весьма дорогостоящей команды заокеанских юристов? Не разошлись ли эти крохи просто на оплату услуг манхэттенских адвокатов? При этом изначально речь шла о нанесённом Храпуновым и Аблязовым ущербе в размере $18 млрд…

Аблязовские проекты в России «отвоевать» в судах Казахстану не удалось, а БТА Банк Украина и вовсе приходится Кенесу Ракишеву теперь выкупать.

В таких реалиях очевидно, что в долгосрочном плане искусное владение инсайдерской информацией и просвечивание финансовых механизмов становится задачей номер один для нашего политического отшельника.

Проводить сокрушительную одномоментную девальвацию, обманывая собственное население устами профнепригодного и забавного порой       К.Келимбетова, отечественная элита уже научилась. Искать общий язык с акулами мировых финансов с наскока будет сложнее. Туману здесь не напустишь. Блицкригом не отделаешься.

Так, многим всё ещё памятна та история, когда, преследуя Кажегельдина по запросу Казахстана, финансовые службы Евросоюза и США искали в банках Европы его миллионы. Лихой наскок Генеральной прокуратуры РК обернулся жесточайшим ответным ударом по репутации всей республики.

Разумеется, не существовавших кажегельдинских сокровищ так и не нашли: но отыскали $84 миллиона, которые стали поводом для преследования искусного американского махинатора Джеймса Гиффена и действующих (– тогда действующих ещё) представителей казахстанского истэблишмента. Под тщательнейшим совместным контролем США, Швейцарии и Всемирного банка эти средства были возвращены в республику и освоены в Казахстане. Общественный фонд «Бота» адресно распределил их среди своих получателей – представителей беднейших слоёв населения⁷.

Этот болезненнейший казус Гиффена помог Акорде переформатировать свою политику поиска сотрудничества с финансовыми ищейками, а самого Кажегельдина обогатил беспрецедентными для любого казахстанского политика практическими знаниями распутывания чужих финансовых хитросплетений. В итоге Кажегельдин уже сегодня в состоянии указать на легальный механизм возвращения в страну предположительно 250 миллиардов увезённых из Казахстана долларов. Начинай трепетать, казахская коррупционная гидра! Маски будут сорваны, и мы увидим истинные лики настоящих радетелей казахского суверенитета. Ведь многие судачат о том, что выведены за пределы республики астрономические суммы, однако когда дело доходит до конкретных транзакций, – выясняется, что про их возвращение предметно потолковать не с кем, а владельцев как бы и вовсе нет.

 

Совет Старейших:

пустых мест всё больше

Впрочем, не только монетарное наполнение вакуума на политическом Олимпе станет архиважным приоритетом для Акорды в посттранзитный период. Идеологическое наполнение должно происходить одновременно, – если не опережающими темпами с утверждением макрофинансовых индикаторов.

Во главе идеального государства, по Платону, должны стоять философы – из сословия воспитателей. Полсотни лет в ходе своего образования правитель-философ совершенствует свою особую любовь, чтобы в его лице мудрость объединилась с властью.

По совету ли Платона, следуя ли заветам и традициям Сотрясателя Вселенной, президент Назарбаев традиционно окружал себя ведущими мыслителями современности, теми немногими интеллектуалами нашего бытия, через которых он держал диалог с народом. Концентрированно, квинтэссенцией в ходе этих диалогов он получал полноценное ощущение прямого контакта с согражданами: пастырь слушал паству через уста мудрых старцев. Среди них – незабвенные, светлой памяти Салык Зиманов, Нагашбай Шайкенов, Сауык Такежанов, Кадыр Мырзалиев, Умирзак Султангазин, Акселеу Сейдимбек. Особенно трепетного упоминания здесь заслуживает В. В. Ни – некогда мощный канал обратной связи с народом, как и несгибаемый правдолюбец Нургиса Тлендиев, упрямо доносивший свою и общества правду до главы государства⁸.

Такая роскошь позволительна сегодня немногим государственным лидерам: но именно Назарбаев этой традиции неукоснительно следовал, она позволяла хранить ему ту тонкую, незримую нить, ту пуповину, что позволяет ему ощущать себя сыном своего народа и своей земли. Наиболее успешно этот приём шефа сегодня используют лишь И.Тасмагамбетов и К. Кушербаев – и всё!

Сегодня наше всё, зиялы қауым, уходит – тихо и вежливо, один за другим: одни на пике славы, а иные – в нужде. Словно виноватые. Буднично. Некоторые из них, привычные к государственным наградам при жизни, прописываются в престижном астаничном пантеоне. Гуманитарная катастрофа для немногочисленной и молодой нации, бедной на качественный человеческий капитал – налицо: Еркеғали-аға, Сейдимбек-аға, Қалихан-аға, Талғат-аға, Фариза-апай, Ермек-аға, Герольд-аға, Абиш-аға… Остаётся пока Олжас: тем он и ценнее. Торопится заматереть Турсунов. Наш президент, окружая себя на заре суверенитета корифеями интеллекта, непревзойдёнными мастерами слова и слога, казахскими геродотами и бетховенами, тонкими дирижёрами человеческих душ, – солью казахской земли – зиялы қауым, имел счастливую и редкую возможность подпитываться живительной влагой своих корней – степной мудростью своего народа. Увы, их места вакантны, по прошествии лет рекультивирования в себе гражданского мужества их места по праву могут занять Досхан Жолжаксынов, Кайрат Закирьянов, Есенгали Раушанов, Иран Гайып, Смагул Елубай, Бауыржан Жакупов, Улугбек Есдаулетов, Сейдахмет Куттыкадам, Доскен Галым, Жумажан Байжумин, Нурлан Амрекулов. Дело за их гражданской позицией…

Вряд ли кого-то допустят на вакантные места в придворный Совет мудрецов елбасы. Их освящённое место так и останется пустым: нет среди молодых достойных и сопоставимых с ушедшими патриархами по уровню мышления и болью переживания за сограждан. Места остаются пустыми, напоминая и храня ту атмосферу продолжающегося вечного диалога Правителя и Творца.

Но вот кем окружит себя преемник – важный и чрезвычайно щепетильный вопрос. Тревожный вопрос. Придёт ли новый Гиффен и Блэр, или же в противовес западным советникам и отставным политикам всё же позволят сказать своё слово писателям и поэтам: тем, кто хранит традиции и заветы своих старших братьев по перу?

Списывать в архив или относить к рудиментам архаичного прошлого такие прямые контакты политической элиты с элитой творческой спешить не стоит. В Германии образ Нобелевского лауреата Гюнтера Грасса освятил в своё время предвыборную кампанию Герхарда Шрёдера, одного из успешнейших канцлеров ФРГ.

Он с почтением называл писателя своим учителем. В раскованной Америке рэп-исполнитель Джей Фароа исполнил песню с Мишель Обама, дабы вдохновить ребят идти учиться в колледж вместо того, чтобы болтаться без дела: там вот так себе видят контакты с творческими людьми.

Как будет реализовано рекрутирование нового состава Старейших – уже в принципе не важно. Главное, чтобы вот эта альтернатива слаженному хоровому пению замазывающей правителю глаза и уши придворной камарильи была осознанна и принята наследником Назарбаева.

 

Каре в рукаве

Ближайшее окружение главы государства, его апостолы в праведных и не очень… делах, – слишком часто, образно говоря, видевшие короля неглиже, наверняка и доказательно знают, чтО происходило в прошлом и какие замыслы зреют в настоящем, в самых потаённых глубинах души Верховного. Полагаться на них – за исключением Нуртая Абыкаева, Карима Масимова и Имангали Тасмагамбетова – было бы неразумно в случае возможных политических и социальных потрясений, достойных кисти известных маринистов. Особняком в этом ряду стоит самодостаточный Крымбек Кушербаев – безусловно тяжеловес большой политики, принципиально предпочитающий не участвовать в акординских кухонных дрязгах и интригах (что весьма благоразумно, если иметь в виду последние события), искушённый политик с заретушированными амбициями и очевидно выигрышными конкурентными качествами. Предпочитающий подобно восточным мудрецам на безопасном репутационном расстоянии мониторить далеко не шахматную ситуацию. Незапятнанное имя ныне дорого стоит.

Важно подчеркнуть именно харизматичность, историческую ответственность перед нацией, высокий образовательный и духовный уровень этой четвёрки, идущей в авангарде: они могут и уже составляют главную, коллективную опору елбасы сегодня. Дутые и небрежно распродаваемые за очень дорого рейтинги их ничуть не волнуют: это люди решений и люди действия, которые берут на себя ответственность в трудные минуты политических и социальных надломов, поддерживая президента. Эти люди научились ждать.

Интересно, что если следовать апробированной президентом и временем практике неофициального родоплеменного баланса в Акорде и на Конституционных должностях, то интересы Среднего жуза из указанной четвёрки представляет, будучи найманом, лишь Карим Масимов: хотя он на этом и не акцентирует внимание.

В принципе, можно смело отметить высокий уровень доверия к респонденту и его узнаваемость в ареале указанного жуза. Здесь надо сказать, что это и есть тот самый, так не достающий мозаике бэкграунда, поворотный, солидный довесок к уже сложившейся репутации Карима Масимова как креативного кризис-менеджера вкупе с благорасположением «ноль первого». Он и заставляет нас заинтересованно взглянуть на его, появившиеся в этой связи, политические перспективы. Однако, нельзя не заметить с укором, что находятся люди, которые, огульно спекулируя на псевдопатриотических чувствах сограждан, проявляя неуместное расточительство к хорошему человеческому материалу, многозначительно напускают лёгкий флёр недоверия человеку, обладающему очевидно выигрышными профессиональными качествами, – человеку, являющемуся на протяжении многих лет без преувеличения опорой лидера нации и казахского общества и в отличие от многих своих коллег внёсшему свою посильную лепту в суверенитет страны. Не выдерживают никакой критики злопыхатели, пытающиеся очевидные макроэкономические способности Карима свести к тому, что он – лишь держатель неких таинственных авуаров и распорядитель соломоновых богатств. Хотя и с этой щепетильной ролью надо справляться с умом и знаниями.

Не столько нынешние технологии отслеживания и прослушивания, сколько наша традиционная казахская осведомлённость о движениях всех и каждого, о приобретениях и покупках, эта круглосуточная и вездесущая бдительность, тесно переплетённая с завистливостью, позволяет структурировать и анализировать любое сколько-нибудь значительное состояние. Все знают обо всех всё: и только до определённого момента вдруг возгордившемуся хозяину жизни, уверовавшему, что он схватил бога за бороду, позволительно трепыхаться в лучах переменчивого светила. Как минимум о 15 первых небожителях политического Олимпа сведущим людям есть, что рассказать. Родственники и соседи, коллеги и прочие доброхоты окружают шлейфом слухов и сплетен каждого их них. Но вот вряд ли кто-то станет отрицать тот примечательный факт, что, когда страну сотрясали коррупционные скандалы или даже просто домыслы о топовых мздоимцах из числа слуг государевых, скромный почти до аскетизма Карим скрупулезно работал над собой и своим авторитетом, свято блюдя свою репутацию достойного экономиста, радеющего за общество и отстаивающего видение главы государства.

Будем предельно откровенными, что сегодня управленческими процессами в стране руководит только президент с делегированным им вспомогательными функциями Кариму Масимову. В случае гипотетического возвращения Акежана в качестве ещё одной вспомогательной функции командный пункт, утверждённый таким образом на трёх опорных точках⁹, по всем законам геометрии приобретёт сейсмическую устойчивость, – ибо окажется закреплённым на плоскости.

Вот это астанинское каре – и есть та самая выигрышная и надёжная комбинация в длани президента – не претендентов на трон, конечно, но аналитического мозгового центра, с чьим мнением глава государства, возможно, будет считаться. И эта позиция в пелетоне – удобна и выигрышна для этих четверых. Они – умные, опытные и ресурсные политики, с собственными электоральными опорами в обществе, к чьему мнению прислушиваются, которых знают и уважают казахстанцы. И они не зомбированы этим выигрышным обстоятельством, чтобы претендовать на вожделенный престол.

Политтехнологическая интрига заключается, с одной стороны, в том, что сейчас все кланы и отдельные самостоятельные политические игроки вынуждены¹⁰, и будут кулуарно и публично поддерживать матримониального кандидата, что собственно и происходит на наших с вами изумлённых глазах. И происходит это в силу уязвимости кланов и их лидеров, их неизбежной дискредитации и неотвратимой отставки с последующим пополнением расстрельного списка «узников совести». С другой стороны – поддержать матримониального кандидата в расчёте на то, чтобы, усидев и пересидев ныне действующего главу государства, деклассировать и низложить уязвимого по многим причинам преемника – особых усилий, по их мнению, не потребуется. Но всё это, привередливый читатель, из области беспредметной и бесконечной конспирологии. За ненужностью – вредной науки.

У большинства псевдоэлиты чувство адекватного восприятия происходящего, элементарный инстинкт самосохранения, социальной и политической ответственности – атрофированы. Народ, если их и знает, – то, увы, только с неблаговидной стороны. Если говорить об академическом подходе, почерпнутом из политических учебников о престолонаследниках, то о матримониальных кандидатах в долгосрочном плане в силу того, что они не отформатированы, не готовы поменять перину и балдахины своих ложей, роскошь жизни и усадеб на аскетические армейские будни претендента, и конечно же, в силу их парникового образа жизни и инкубаторского характера их происхождения, – и говорить всерьёз не приходится. Их подвидовый, биологический срок выживания в ареале ограничен транзитным периодом.

 

По(д)нять Акежана

Многим уже очевидно, что активность Кажегельдина явно неслучайна. Вал интервью и аналитических размышлений о текущем политическом моменте патриарха политбомонда мог бы ограничиться едва заметной интернет-аудиторией и Загранбюро политэмигрантов. Однако кто-то опытной рукой подкрутил тонкие настройки усилителя: и вот уже Акежан Кажегельдин прописался на бумажных медийных носителях – от почившего в бозе «Адам Бол» до еженедельных казахстанских изданий и интернет-ресурсов домена .kz¹¹.

В частности, пресса Восточного Казахстана сделала особый акцент на завете отца Кажегельдина – возвратить статус областного центра Семею. Здесь следует сделать и следующий шаг. Многие ошибочно считают Туркестан духовной столицей, в то время как ему более по рангу звание именно центра Веры. Духовная столица Атамекен – всё же Семей, край отважных казахских интеллектуалов-декабристов, борцов за независимость казахского края. Он должен быть переименован в Алашорду, дабы более точно отобразить историческое и культурное наполнение своего бэкграунда и стать символом прижизненного памятника президенту.

Формально говоря, Кажегельдин всё ещё преследуется властями Казахстана и его розыскное досье Интерпол со своего сайта так и не снял. По приговору Верховного суда ему всё ещё надлежит отсидеть 10 лет по сфабрикованным – сейчас это уже многими признано – обвинениям ещё периода безраздельного царствования некогда могущественного зятя. Однако на похороны своей матери опальный премьер всё же не приехал, хоть и разрешение вроде бы даже и было получено (причины таких морально сомнительных схем Астаны пока не ясны): ведь прощание со своим отцом Магжаном он так и не смог себе позволить и, похоже, никогда уже себе этого не простит. Очевидно, что некие позитивные мэсседжи в его сторону Акорда уже активно посылает: в знак благодарности (не исключаю этого) за особо деликатное разрешение щепетильнейших вопросов на просторах европейского континента. На тот краткосрочный момент тактические интересы двух игроков – Назарбаева и Кажегельдина – совпали, однако стратегические интересы ещё, похоже, не сформулированы или как минимум не сартикулированы для широкой общественности.

Памятуя о том, что политика, скажем прямо, не делается ангелами в белых перчатках, попробуем всё же без осуждения и пристрастности вспомнить, как премьерный бенефис Кажегельдина прописался в новейшей истории Казахстана.

 

Кто Вы сегодня, господин К?

Кажегельдин сегодня – это сбалансированный политик, внимательно мониторящий все события внутри нашей республики, при этом находясь за её пределами.

Он сегодня – своеобразный сталкер, проводник между двумя мирами, восточным и западным. Но не подражатель, не бездарный копирайтер западного образа и подобия – как множество наших лощёных чиновников и скороспелых болашаковцев: а именно по сути своей. Многие века особенностью казахов была именно вот эта способность принять лучшее и важнейшее от нового мира, новых обычаев и нового стиля, – пропустить эту новеллу сквозь себя, перемолоть её, отринуть лишнее и априори чужое – и затем уже обновлённым, по-новому воодушевлённым и дерзким предстать перед вызовами Времени и Судьбы.

Будучи вроде бы уже частицей той западной глобальной системы, волатильности которой таким мощным резонансом отзываются на казахстанских реалиях и ценниках, на самом же деле он остаётся по-прежнему Казахом – во всех смыслах этого бескрайнего понятия.

Он благороден и благодарен к тем, кто достоин благодарности. Но в то же время, как и всякий казах, памятлив на незаслуженные обиды и даже в определённой степени мстителен. Он выше всего ставит идеалы справедливости и служения Отечеству, – но одновременно несколько романтичен и даже идеалистичен, недопустимым образом являя супротивникам своим эту Ахиллесову пяту. Словно тогой, будто защитной броней сауыта прикрыт он знаменитым Паспортом Свободы – символичным документом от Европарламента, который подчёркивает его статус признанного правдоборца и радетеля за политические свободы и демократические ценности в Казахстане. Эти выделенные курсивом словосочетания давно стали журналистским штампом и уже потеряли тот прежний блеск и магнетизм, которым мы так упивались в 90-х годах прошлого века, на заре нашей Независимости.

Кажегельдин сегодня – символ в том числе и наших тех несбывшихся романтических надежд и исканий, которыми мы одурманивались на заре суверенитета и верили в то, что нам по плечу всё. Мы мечтали построить свою собственную, на свой салтык и размер страну, – пусть не державу и не империю, но всё же свою собственную, пусть и не густонаселённую, но гордую республику, которая знает себе цену и заставляет других считаться с собой. Но на деле получилось далеко не всё так, как нам того хотелось, – но мы, к счастью, не потеряли эти исторические перспективы.

 

Дать шанс себя реабилитировать

Нынешним молодым, наверное, это чудно слышать, но Казахстан помнит в своей истории период, когда не обиженные властным зятем топовые госчиновники и олигархи делали политику, собравшись в цирке, но в рамках традиционных демократических механизмов политики сражались за симпатии избирателей в парламенте, и каждый номер газеты, каждый выпуск новостей рядовые казахстанцы смотрели, затаив дыхание. Страна менялась, росла и взрослела на глазах. Парламент готовился к выбору политической модели для Казахстана, к обсуждению вопросов, как остановить отток русскоязычного населения и куда пропадают иностранные кредиты и валюта от продажи природных ресурсов. Оппозицию составляли такие глыбы политбомонда, как Олжас Сулейменов – в парламенте и Серикболсын Абдильдин – на трибуне спикера парламента. Вне стен парламента активную деятельность развернул тогда Жасарал Куанышалин. Набирал постепенно силу и Газиз Алдамжаров. Идея Сулейменова о конфедерации с Россией ярко контрастировала с проектом Назарбаева о Евроазиатском союзе. Сулейменов готовился противостоять Назарбаеву на выборах 1996 года. «Молодой премьер-министр Акежан Кажегельдин торопится поддержать своего патрона-президента и демонстративно заявляет: «Если поэты придут к власти, то я уеду из страны». Все понимают, что он имеет в виду Олжаса Сулейменова. (Через два с половиной года премьер действительно спешно покинет свою страну, но не из-за поэта, а из-за президента)»¹².

Парламент разогнали, и поэт потерял свой высокий старт накануне президентской кампании. «Если в России для разгона парламента потребовались танки, то в Казахстане хватило одной Таньки». Этой хлёсткой фразой глубоко уязвлённый украденной победой Олжас, в те 90-е годы не просто поэт и оратор, но ещё и пламенный политик, конкурент Назарбаева, обозначил всю горечь своего поражения.

В ту пору в Казахстане, напомню вкратце, очень опасались рецидива российских событий, когда для укрепления своей власти Ельцин произвольно распустил парламент своим знаменитым указом 1400, а особо противившихся попросту расстрелял из танков вместе со зданием Белого дома. Удивительно, но мир принял тогда этот бронебойный и пропахший перегаром аргумент. В то же время эти опасения стали хорошим предлогом и для усмирения непокорного парламента и для его разгона, для смены правительства и для утверждения президентской формы правления.

Сегодня, когда президент Назарбаев заговорил о необходимости выстраивания модели парламентско-президентской вместо президентско-парламентской, те казахстанцы, что проницательно предвосхищают основные тренды во внутренней и внешней политике Акорды, кто умудрен опытом и достаточно хорошо изучил своего президента, не позволяют себя очаровать ненужными химерами. Никто и никогда из топ-политиков на Востоке не признает своих ошибок: это признак слабости и такое покаяние весьма чревато для самого общества. Ведь окружение, словно хищная стая, примет этот знак за слабость и промахнувшегося вожака просто разорвут на части. Последующие разброд и шатание в элите повергнет в хаос и отчаяние всю страну, и тогда даже курс доллара на планке 550 уже не будет пугалом для забившегося в дальний угол обывателя, шокированного погромами и оранжевым разгулом анархии на улицах.

Сохранить своё лицо, впрочем, президент Назарбаев сможет, предоставив шанс исправить ошибки тому своему ключевому соратнику, кто стоял у истоков этого промаха. Если Кажегельдин возьмётся за разворот неповоротливой махины в сторону парламентаризма и справится с задачей, – он сможет таким образом исправить своё реноме губителя зарождавшейся отечественной демократии, каким его преподнесли некоторые рьяные публицисты в то время. Однако если у него и не получится, – то и взятки с Акорды будут, что называется, гладки: не справился Акежан, но попытка была зачётная.

Доверять Акежану сегодня можно по одной и главной причине: он не врёт и не льстит. Он – вне команды и пока вне игры. Его жёсткая критика в адрес Назарбаева, публичная и нелицеприятная позволяет понять все его претензии и в то же время принять их. Всё, что он скажет сейчас, Кажегельдин уже не будет носить чёрной змеёй на сердце, чтобы выждав момента ударить из-за угла.

 

Постулаты Акежана

Заявления продвигающего свою персону Кажегельдина отшлифованы в классическом стиле восточной политики. Сказать всё так, чтобы не сказать ничего. Однако чёткое позиционирование своего я в ряде основных, краеугольных вопросов сформулировано однозначно.

Отношение к Назарбаеву. Про бывшего патрона Акежан говорит подчёркнуто дистанцированно: он явно хранит в памяти стиль его работы. Плохое – как минимум прилюдно – старается не ворошить. «Президенту свойственно не расставаться плохо с членами правительства. Он обычно находит слова благодарности за их старания и труд, но указывает на некие новые задачи, для решения которых нужна другая команда¹³».

О чиновниках. С популярной у элиты обтекаемой диспозицией «царь – хороший, бояре – плохие» Акежан знаком не понаслышке: «Едва ли не все политические кризисы последних лет в стране, включая Жанаозен, становились результатом внутренней борьбы заевшихся элит, которые в «тучные годы», когда были крайне высокие цены на сырье, набрали очень много денег, украли эти деньги. Но как только эти люди становятся богатыми, они начинают «толкать» власть, кто плечом, кто локтем».

О кланах. Клановый подход – это «когда руководитель почему-то считает, что «свой» может лучше обеспечить нахождение во власти. Часто это подтверждается в течение определенного периода времени, но итог печален, если реальные задачи по смене политической системы подменяются имиджем, манипуляцией».

Жанаозен: знал ли президент о приказе стрелять? «Это абсурд. Это самая большая личная беда президента, который воспринимал праздник 20-летия независимого Казахстана как свою личную заслугу и хотел отметить его как знаковый рубеж, который он преодолел вместе с народом. Все, кто пытается говорить, что он знал и отдал приказ, поступают нечестно. Но ему предстоит расставить все точки над i и дать свои оценки. Я уверен, что он понимает необходимость сделать это».

От себя добавлю, что именно очевидные достоинства лидера нации на фоне скоморошьих признаний слабеньких претендентов вынуждает косвенно затронуть тему престолонаследников.

Какой сценарий возвращения, оклеветанного завистниками и назначенного в опалу премьер-министра наиболее комфортен и репутационно-премлем для обеих сторон? Попробуем разобраться¹⁴.

 

Самый неподходящий сценарий.

Чужие штыки

Памятуя о том, что претендующий на лидерство в центрально-азиатском регионе Казахстан выбрал для себя многовекторное балансирование и традиционное сдерживание разнонаправленных сил и влияний, видится разумным сходу отвергнуть и одновременно предусмотрительно, на упреждение нейтрализовать все попытки внешних игроков реализовать, скажем, иранский сценарий развития событий периода 1953 года.

Исторически сложилось так, что Иран находился в центре внимания, под постоянным прессингом и внимательным прицелом двух империй – Российской (Советской) и Британской. Любая, даже самая робкая попытка заявить о праве на самоопределение и желании утвердить свою независимость пресекалась на корню. Российские правители видели в Персии (а затем и Иране) лишь мягкое подбрюшье своей державы (совсем как и в нашем, казахском случае), куда в любой момент может ударить враг. Потому россияне ходили воевать персов много и удачно, отламывая ломоть за ломтем от соседской землицы. Нынешняя территория Азербайджана и Армении – это те земли, что Персия потеряла в неудачных войнах с Российской империей.

Вот и в 1941 году даже небольшое подозрение в симпатиях к нацистскому режиму позволило Советскому Союзу и Британии ввести туда свои войска: знаменитую Тегеранскую конференцию союзники проводили здесь уверенно, вальяжно, в полной безопасности – словно у себя дома. Совместная граница тогдашней Персии (Ирана) и СССР составляла 1000 км: объяснить своё присутствие здесь в сегодняшних дефинициях Кремль мог предсказуемо легко – назвать вторжение не интервенцией, но защитой своих стратегических интересов. Советские войска здесь находились вплоть до 1946 года. С их уходом и затем со смертью Сталина богатая нефтяными запасами и неприхотливой, дешёвой, терпеливой рабочей силой страна попала в цепкие объятия Лондона и уже долго их не могла покинуть.

Предшественница всемирно известного теперь брэнда British Petroleum, компания Anglo-Iranian Oil стала благодаря Ирану третьим по величине производителем сырой нефти в мире. Иранским нефтяникам платили менее $0,5 в день, им не давали отпусков и льгот. От собственных подземных сокровищ, извлекаемых британцами, Ирану оставалось 16%, а 84% доставалось Лондону. Даже те налоги, которые компания платила у себя дома, по размеру вдвое превышали те суммы, которые она платила в стране пребывания.

При широкой поддержке народа и парламента популярнейший и патриотичный премьер Мохаммед Моссадык сделал попытку поставить непрошенных гостей на место и национализировать нефтяную отрасль¹⁵, изгоняя восвояси чужестранного монополиста. «Его мужественное сопротивление хозяйничанию колонизаторов привлекло симпатии арабских масс во всём регионе,» – отмечали в своём бестселлере «Нерасказанная история США» Оливер Стоун и Питер Кузник. В результате многоходовой комбинации британских и американских спецслужб¹⁶ доступ к иранской нефти англосаксонский мир получил после госпереворота под кодовым названием «Аякс». В своей кампании спецслужбы Запада опирались на своего ставленника – шахиншаха Резу Пехлеви: и Моссадык немедленно предал гласности этот факт государственной измены. Пехлеви был вынужден позорно бежать из страны. ЦРУ скупило на корню и журналистов, и военных, и парламентариев, и даже проповедников, подстрекая тех выступать против правительства Моссадыка. Анархию на улицах Тегерана посеяли по тем же сценариям, которые позже реализовали и «титушки» в современном нам Киеве.

Мятежники избивали мулл и разрушили даже мечеть. Моссадыка поливали грязью в медиа и обвиняли во всех смертных грехах: самым тяжёлым обвинением по тем временам было обвинение в коммунизме, плюс его журналисты ещё и «евреем» назначили. Чем неправдоподобнее ложь, тем легче люди в неё поверят…

Вместо боровшегося с засильем иноземцев Моссадыка во главе Ирана спецслужбы Запада на долгих четверть века утвердили возвращённого из недельного изгнания своего ставленника – марионеточного, прозападного шаха Мохаммеда Реза Пехлеви. «Я обязан своим троном Аллаху, моему народу, моей армии – и вам», – сказал шах Рузвельту¹⁷, поднимая бокал с шампанским после своего возвращения в Тегеран.

Пять американских нефтяных компаний получили в собственность 40% консорциума, организованного для добычи иранской нефти. Шахиншах сделал ставку на всесилье зловещей спецслужбы САВАК и погрузил страну во мрак отчаяния и нищеты.

Думаю и уверен: это не тот вариант возвращения, который имеет хотя бы ничтожные шансы на реализацию, хотя многие аналогии заставляют немало тревожиться.

 

Большое терпение Маленькой Бутылочки

Анализируя опыт азиатских тигров, наши политологи обращаются то к опыту Малайзии, то молятся на Сингапур, то восхищаются Южной Кореей: но к опыту громадной империи под боком у Казахстана, которая творит сегодня геополитику на планете прибегают редко: Поднебесная на подсознательном уровне ассоциируется с джунгарами плюс инцидент на Жаланашколе и «уйгурский вопрос» как-то не позволяют особо доверительно взглянуть на её новейшую историю и проводить аналогии.

Хотя опыт возрождения Дэн Сяопина может быть чрезвычайно полезен в качестве возможного сценария вывода на околоакординскую орбиту опальных изгнанников.

Окончание Второй мировой войны Дэн Сяопин (в переводе его имя означает «Маленькая Бутылочка») встречал в должности секретаря центрального бюро КПК (курирующего 4 крупные провинции и военные округа) и комиссара военного округа. В гражданскую войну (1946-1949) Сяопин одержал победу над почти четырехкратно превосходящими войсками Чан Кайши и стал народным героем: именно потому что опирался на крестьян и обращался с ними весьма деликатно¹⁸. Когда Мао Цзэдун объявил о создании КНР, Дэн Сяопин был в числе топ-элиты возрождающейся империи. Он разрешил тибетский кризис, вернув его Китаю. Представляя Китай, Дэн Сяопин присутствовал и на разгромном закрытом заседании ХХ съезда КПСС, где развенчали культ Сталина. Он занимал и пост заместителя премьер-министра, министра финансов, был избран и Генеральным секретарём ЦК КПК. Но все эти титулы и реальные заслуги обратились в пшик под мощным накатом политических интриганов, рвущихся к власти любыми средствами. Знаменитая «банда четырёх» во главе с куратором всей медийной сферы Китая 51-летней Цзян Цин и её «культурная революция»¹⁹ извлекла самые чёрные, разрушительные силы со дна души китайского народа. Молодые, малообразованные провинциальные ребята стали её движущей силой – сегодня этот пример мы видели на улицах Бишкека-2005 и Киева-2013, в Каире – далее везде, по маршруту следования разрушительных «оранжевых революций», которые принято считать импортным продуктом. Боевики разбивали дубинками головы неугодных – как правило, просто интеллигентных и образованных людей: чтобы не умничали. Их бросали в котлы с кипящей смолой: да многие профессора и ветераны партии самостоятельно сводили счёты с жизнью, не дожидаясь расправы. Когда указующий перст Мао дотянулся и до Дэн Сяопина, он был снят со всех постов и была создана «группа по особому делу» – совсем как в Генеральной прокуратуре РК в 1998 году создавали особую группу по делу Кажегельдина. Дэн был выслан и трудился на тракторном заводе рядовым слесарем, его супруга мотала проволоку с катушек. К счастью, ему позволили пользоваться собственной библиотекой. Мы сейчас не знаем, в каких именно условиях проживает Акежан – в Европе ли, в США ли, – но так же, как и годы вынужденной ссылки стали настоящими университетами для Дэн Сяопина (он изучал историю своего народа и мировую историю, культуру, литературу, искусство, осваивал труды по философии и религии), такими же стали годы изгнания и для Кажегельдина. Ведь многие его интервью действительно попадают в самую точку – болезненную и чувствительную точку новейшей истории Казахстана.

Дэн дождался своего часа: фактически очередная революция пожрала своих же зачинателей, как это было уже неоднократно и во Франции, и в России. Подчёркивая свою готовность служить своему народу, он обратился к великому Мао: «У меня нет никаких просьб, надеюсь, что я ещё смогу что-то сделать для партии – конечно, я имею в виду работу технического характера». Понимая, что надо реанимировать страну после разрушительных последствий работы «Банды Четырёх», Цзэдун вернул испытанных соратников, свою старую гвардию. Дэн Сяопина восстановили в должности вице-премьера Госсовета КНР. Вместо кампании Сокрушить четыре пережитка перед страной была поставлена задача осуществить Четыре модернизации. Вот и Казахстан сегодня стоит перед вызовом времени, когда пришла пора уйти от пустых эфемерных обманок вроде «Казахстан-2030» и «Казахстан-2050» республика действительно нуждается в модернизации – модернизации в первую очередь товарно-денежных отношений (отказ от доллара), модернизации менталитета (отказ от патернализма и потребительства), отношения к труду и законности (добросовестность и равенство перед законом всех), добросовестности и взаимной ответственности. Осуществить модернизацию старая, демотивированная колода очевидно не в силах.

 

Тот, кого ждут и кому верят

Франции сегодня уделяют внимание практически все медиа: не удалось избежать такой акцентуации и автору этой публикации. Разбираясь в корнях сегодняшних трагичнейших событий, «Новая Газета» – Казахстан» делала анализ колониально-имперского бэкграунда Франции в материале «Мы беззащитны перед варварством цивилизованных. Затонированная история Французской Республики, или Обратная сторона луидора²⁰». Вот и в нынешнем материале, видится мне, без исторического анализа этой угасшей метрополии, переформатировавшейся в одного из трёх крупнейших геополитических игроков Европы, не обойтись.

Хотелось бы остановиться на деталях возвращении генерала Шарля де Голля в большую политику. Он был чрезвычайно необходим опозоренной безволием политиков Франции в кризисные годы Второй мировой войны, – ровно так же и Акежана Кажегельдина страна призвала встать на защиту её экономических интересов в период разрухи 90-х годов.

Прямой, как палка, бескомпромиссный и в хорошем смысле слова солдафон де Голль чаще всего в своём лексиконе делал акцент на возрождение величии Франции. Выходец из спецслужб Кажегельдин прагматичен, жёсток и при необходимости – жесток: однако и он видит смысл в совершении мощного экономического и социального рывка для обеспечения стабильности в стране – только чтобы поднять дух нации. Идеи голлизма стали на долгие десятилетия национальным трендом Пятой республики: независимая внешняя политика, противостояние с англосаксонским миром и даже контакты с СССР в самый критический период Холодной войны²¹.

Но с окончанием Второй мировой восстанавливать страну из руин довелось уже людям совсем другого склада, совсем иной формации. Увенчанный в час испытаний признанием воевавших с нацизмом сограждан де Голль оказался не у дел в мирное время восстановления разрушенного хозяйства Европы: безработица, падение уровня жизни – разрешать такие заботы не приличествует верным сынам воинственного разрушителя Марса. Его планы и требования отклика у элиты не находили, – и он добровольно оставил политическую авансцену, уехав в небольшое поместье в провинции Шампань.

Де Голлю нужны были эти годы затворничества: чтобы измениться самому и следить за изменениями в стране. Позже он будет сравнивать эти свои годы – кстати, самый малоизвестный период в его биографии – с изгнанием Наполеона.

Вынужденный отъезд Кажегельдина в Россию навевает определённые ассоциации с отторжением французской правящей элитой генерала Шарля де Голля. Как и про де Голля в тот период, мы совсем немного знаем про Акежана и его житьё-бытьё за пределами Атамекен. Впрочем, и не царское это дело – пускать вездесущих репортёров в частную свою жизнь и крупным планом ронять скупую слезу изгнанника. Не прощения, но достойного обращения, диалога равного с равным ожидает, похоже, Кажегельдин: сам он, видно, тоже на извинениях не настаивает и готов начать совместный сизифов труд с Назарбаевым с чистого листа.

И де Голль, и Кажегельдин в своё время внимательно наблюдали издалека за событиями в стране, терпеливо ожидая своего часа и твёрдо веря в свою Отчизну и священный долг служения своему народу. Понадобился Голль французам опять же – в переломный период, в час испытаний.

Тренд, заданный вернувшимся де Голлем, сегодня вполне по плечу Кажегельдину. Это la détente.

«La détente» – значит «разрядка». Сближение СССР и Франции вопреки всем реалиям бушевавшей в мире Холодной войны во многом разрядило немыслимое напряжение и Карибского, и Берлинского кризисов, и даже Пражской весны – и стало основой для беспрецедентного Хельсинского соглашения 1975 года, заложившего основы трансевропейской безопасности. Его подписали СССР, Канада, США и все страны Европы (кроме Албании).

 

Что мы ждём от Кажегельдина?

Вот и теперь, окунувшись после недолгой перезагрузки в реалии новой Холодной войны 2.0 весь мир понял, что как никогда остро встал вопрос примирения России с «большой семёркой». Игнорировать как геополитического игрока её невозможно: но и признать без потери лица тоже нельзя.

Помимо традиционно-предсказуемых подсказок президенту с мидовской скамейки советников или же из стана записных аналитиков и экспертов, сводящихся к одноликому «одобрямсу» политики Кремля, какой бы агрессивной и эксцентричной она ни выглядела (плюс совсем по коту Леопольду, «ребята, давайте жить дружно»), сегодня Акорда не может артикулировать новые идеи и предвосхищать обострение в регионе.

Не скованный пиететом и пароксизмами чинопочитания перед всем российским, Кажегельдин сегодня имеет все возможности предложить казахстанскому внешнеполитическому курсу новый, необычный стиль. Появление Кажегельдина, этого транзитного «портала» между двумя мирами – западным и восточным – может оживить и переформатировать заскорузлый пророссийский тренд Казахстана. В направлении, обозначенном так: у Казахстана нет неизменных союзников, у нас нет вечных врагов. Лишь наши интересы неизменны и вечны, и наш долг — следовать им²².

Заложить новую внешнюю политику в своё время получилось у де Голля: несмотря на то, что фактически именно американские деньги (план Маршалла) были вложены в экономику Франции в 50-х, де Голль после возвращения в Елисейский дворец взял курс на самостоятельность и подлинную независимость страны. Франция без де Голля пережила 80% (одномоментное!) падение национальной валюты: рухнувший ровно так же стремительно, на 80% – со 185 до 330 KZT/$ казахстанский тенге повергает всех жителей республики и сегодня в глубокое уныние.

Но вернувшийся из опалы и ссылки де Голль смог взять реванш! Придя к власти, генерал в одиночку сокрушил господство американского доллара, закреплённое Бреттон-Вудским соглашением: он потребовал у Вашингтона обменять битком набитый долларами океанский лайнер на золото. Та знаменитая сделка превратила национальную валюту страны в полновесный тяжёлый франк, а доллар затем потерпел сокрушительное обесценивание. Франк и стал национальным запасом государства, – а не дутые деривативы запутанных заокеанских спекуляций с недвижимостью и пустые фантики с президентами США. Госрегулирование казённых компаний и бюджетная поддержка малого бизнеса регламентировалась министерствами: в итоге то громадное влияние государственного сектора, которое сегодня имеет место быть и в Казахстане, удалось конвертировать в благотворное воздействие на экономику. Иностранные инвестиции пришли в проекты аэрокосмической промышленности, электронику, Airbus стал национальной гордостью. Рядовые граждане воспряли духом и так воодушевлённо трудились на благо своего семейства – и в итоге всей страны в целом, – что производительность труда подскочила и превысила средний западноевропейский уровень. Возникли новые рабочие места, получила развитие система социального обеспечения и страхования, регионы воспряли – им была посвящена отдельная (не бумажная и неформальная!) программа развития. Фермеры тоже были не забыты: человек от сохи (точнее, от лозы) получил своё достойное место в экономической цепочке.

Полагаю и верю: такой путь возвращения в Казахстан под такие задачи Акежану отнюдь не заказан.

 

Макиавелли: ищи, кому это выгодно

Постоянный мой читатель помнит, что свои экзерсисы в публицистике автор этих строк ровно шесть лет назад начал со внимательного изучения наследия Никколо Макиавелли, одного из самых признанных и в то же время циничнейших государевых советников.

Задай ему сейчас отечественный баксЫ или же европейский спирит вопрос о возвращении Кажегельдина в родные пенаты, ответ венецианского историка, философа и политического теоретика был бы так же предельно прагматичным. На этот вопрос он ответил бы, мне думается, вопросом.

Кто от возвращения Акежана может потерять больше?

Попробуем ответить.

Чем рискует сам Акежан, возвращаясь в Казахстан? Свободой. Здоровьем. Жизнью. То есть – всем.

Чем рискует элита? Президентом ему не быть – значит, на бунчук претендовать априори не будет.

Изменит ли Кажегельдин Казахстан к худшему? Хуже того, что со страной сотворила конъюнктура на углеводороды в «творческом союзе» с безусыми горе-младотюрками с их минимальным авторитетом среди народа и таким же багажом знаний уже сотворить невозможно.

Изменит ли Акежан Казахстан к лучшему? Аргументы «за» – уже сформулированы и выстроены выше: да, это ему по плечу. Аргументы «против» оппоненты при желании по сусекам наскребут: ведь и на Солнце пятна при желании отыскать возможно.

Но даже если же по какой-то причине не получится, пострадает ли от фиаско истэблишмент? Конечно же, нет. Семь шкур сдерут с самого возвращенца.

Кризис – действительно не только пора испытаний, но и время для нестандартных решений, исторических, необычных и эффективных.

И Макиавелли таким циничнейшим своим раскладом указал бы, что и правитель, и народ от возвращения Кажегельдина с гораздо большей вероятностью скорее всего выиграют, чем проиграют.

Конечно же, есть также и понимание того, что возвращение Акежана Кажегельдина в родные пенаты – давно назревший гуманный акт, как и понимание того, что этот шаг монаршей воли разбудит низменные инстинкты в чванливой, доморощенной и самоназванной политической элите, которая костьми ляжет, дабы только избежать этого невыигрышного для неё сценария.

Но только История и Время, беспристрастные судьи, знают, кого и когда востребовать, кого вознаградить, а кому – воздать. И только беспристрастный метроном тихим набатом отчитывает мгновенья: кого облагодетельствовать, а кого – призвать на суд Божий.

 

Амантай ДАНДЫГУЛОВ,

публицист

 

¹К такой же призме исторически-компаративного анализа автору уже приходилось прибегать в материале «Парадигмы неофитов» («Новая Газета» – Казахстан» от 01-08 мая 2013 г.). Харизматичнейшие персонажи Прошлого, выныривая словно из ниоткуда, кардинальнейшим образом меняли ход истории, заставляя аналитиков исследовать эффект неофита.

²К теме пропорционального представительства всех жузов Казахстана во власти автору этих строк приходилось обращаться уже неоднократно.

³В статье «Борьба за власть в России: весеннее обострение-2015».

⁴Закрывая в своё время наглухо ворота перед джунгарами и китайцами.

⁵По информации депутата Нуртая Сабильянова, государственный долг Казахстана в настоящий момент составил около 8 трлн тенге, тогда как еще год назад он составлял порядка 6,5 трлн тенге, сообщил со ссылкой на депутата мажилиса парламента Нуртая Сабильянова интернет-ресурс informburo.kz.

⁶Об этом писало издание в материале «Lawsuit Says Manhattan Real Estate Was Used to Launder Money. Two Kazakh men allegedly conspired with a developer to hide at least $40 million in New York property, a lawsuit says».

⁷За период 2009-2014 гг. более 200 тысяч детей, подростков и их матерей получили помощь из этих средств. Пособия и тренинги фонд провёл для родителей, беременных и кормящих женщин, безработных. Гранты получили молодые казахстанцы для обучениях в колледжах и вузах страны.

⁸Общество знает и одиозные имена доброхотов, которых не жаловал президент: отцов казахского трайбализма.

⁹Не лежащих на одной прямой.

¹⁰Незримая тень ноль-первого.

¹¹Публикации персонально с Кажегельдиным подготовили и опубликовали журналисты «Новой Газеты» – Казахстан», azzattyk.org, КазТАГ и Deutsche Welle. Эти беседы дублировали сайты nur.kz, tengrinews.kz, ratel.kz и forbes.kz. Ресурсы camonitor.kz, kursiv.kz посвятили ему отдельные аналитические материалы.

¹²Эти строки спустя 15 лет напишет в книге «Казахская драма на сцене и за кулисами. История современного Казахстана» известный публицист Сейдахмет Куттыкадам.

¹³Deutsche Welle. «Акежан Кажегельдин: Майдан послужил примером для Казахстана».

¹⁴Сразу отодвинем в сторону разбор аналогий с реваншем Сотрясателя Вселенной – именно в виду, скажем честно, непропорционального сопоставления двух харизм.

¹⁵Углеводороды Тегерана – это 40% ближневосточной нефти.

¹⁶ЦРУ получало всемерную поддержку от МИ-6 и её «джеймс бондов».

¹⁷Внук Теодора Рузвельта – Кермит Рузвельт, главный эксперт ЦРУ по Ближнему Востоку, отвечал за разворачивание операции «Аякс».

¹⁸Так охарактеризовал разумную политику Коммунистической Партии Китая (КПК) в отношении многочисленного крестьянства Сейдахмет Куттыкадам в своей книге «Служение нации».

¹⁹Мао Цзэдун призвал «разрушить старую идеологию, старую культуру, старый стиль, старые привычки эксплуататорских классов»: 10 лет «культурной революции» обернулись репрессиями  100 миллионов китайцев и убийствами 20 миллионов человек.

²⁰Материал Амантая Дандыгулова увидел свет в издании «Новая Газета» – Казахстан» от 29 января и 5 февраля 2015 года.

²¹Тогда-то в СССР и стало популярным всё французское: от Шанель #5 до Шарля Азнавура, Мирей Матье и Алена Делона.

²²Перефраз знаменитого выступления лорда Пальмерстона в британском Палате общин 1.03.1848.