«Общественная позиция»
(проект «DAT» №34 (398) от 21 сентября 2017 г.
Смысл вольных строк
В последнее время у меня происходит много встреч. И в аудиториях, и в частном порядке. Так оно получается.
Конечно, за всем этим стоит труд множества людей: знакомых, незнакомых. Лиц неравнодушных, как принято говорить, и которым я, конечно же, благодарен. Они-то и устраивают эти встречи. Правда, сам я человек закрытый. Не люблю светиться. Не люблю массовые скопления. Избегаю всяких торжеств, празднества, вечеринки, презентации разные и вообще не очень комфортно себя чувствую в толпе. С другой стороны, я понимаю: люди устали. Они изголодались. Им нужна альтернативная информация. Нужен воздух, если выражаться образно. Иначе нечем уже дышать.
Не то, чтобы я чувствую себя этаким кислородным баллончиком. Нет. Просто я ощущаю некую пустоту. Безысходность. Безветрие. Полный штиль. Болотную скуку. А еще я чувствую оголенный нерв. Затаенную тоску по Настоящему. Одним словом, у людей оскомина от суррогата. Люди хотят услышать живое Слово, а не «правильно поданную информацию».
Поэтому я и затеял с друзьями что-то вроде Киноклуба в Национальной библиотеке. Там мы смотрим Настоящее кино, которое делали Настоящие люди. Там мы собираемся по разным Настоящим поводам, чтобы поговорить и послушать друг друга. Может быть, это слишком самонадеянно. Но…
Есть одно «но». Индейцы говорят: «Если тебе есть что сказать, поднимись, чтоб тебя увидели».
А мне есть – что сказать. И, главное, мне есть – что спросить. Потому что я давно живу в этой стране и прошел-проехал ее из конца в конец по несколько раз. На своем пути я встречался со множеством людей. Я бывал в их домах, ел их хлеб, видел, как они живут, записывал их истории, вслушивался в разговоры и теперь я знаю – чем они живут – люди этой земли. О чем они думают. О чем мечтают. Что их тревожит. Чем вызвано их уныние и что может их обрадовать.
А еще я чувствую за собой долг. Я имею в виду вопросы, на которые не успел ответить во время всех этих разговоров. И вот теперь, благодаря газетам и сайтам, я имею возможность «расплатиться» с некоторыми своими долгами. Хотя – даже здесь я не смогу ответить на все вопросы, поэтому выбрал наиболее интересные. Полагаю, что это важно.
И опять же, отвечая на эти вопросы, я допускаю, что могу ошибаться. Но это мои личные заблуждения и мой взгляд на вещи. Полагаю, люди сами разберутся, где тут правда, а где кривда.
Итак.
Вот мне как-то задали вопрос:
Куда бы вы отдали своего ребенка: в русскую школу или казахскую? Что важнее – качество обучения или знание родного языка?
Мне кажется, ответ частично уже присутствует в самом вопросе. Все знают, что качество преподавания в казахских школах традиционно уступает в школах с русским языком обучения. Другое дело – почему оно так происходит? Это ведь явный перекос. Это неправильно и несправедливо. Но что, на мой взгляд, выходит за рамки, собственно, данного вопроса, так это то, что образования по большому счету не осталось уже ни в русской, ни в казахской школах. Школа превратилась в формальность. В условность. Как-нибудь дотерпеть до окончания, а там посмотрим.
Есть, конечно, отдельные школы, в которых все поставлено на должном уровне. Но это, скорее всего, исключение, чем правило. И тут виноваты не министры образования – вечные реформаторы, которых у нас меняют так часто, что они не запоминаются. И не учителя, вынужденные из-за своих ничтожных зарплат заниматься поборами. И не отсутствие нормальных учебных пособий, и не новые программы, и не внедрение двуязычия, трехъязычия, четырехъязычия…
Тут дело в отношении государства к вопросам образования. Это прямой вопрос к власти – кто им нужен в ближайшем будущем: невежды, которые потащат эту страну дальше в пропасть, или же образованные люди, которые попытаются спасти ее? Боюсь, что власть больше устраивает темнота, которой легко управлять. Иначе этим жизненно важным вопросом занимались бы не для отчетности и не ради галочки, а по-настоящему.
Обо всем этом можно долго говорить, приводя конкретные примеры, но это – отдельный непростой разговор.
Вывод один: сегодня вопрос образования – это личная проблема каждого отдельного родителя. И как он будет ее решать – это опять же его личное дело. Будут папа с мамой искать своему ребенку хорошую школу, нанимать репетиторов, заниматься самостоятельно и т.д. Варианты есть. В любом случае ответ очевиден: сейчас в вопросах образования на государство рассчитывать нельзя, потому что оно их решить не в состоянии.
Еще спрашивают: Как вы понимаете ислам?
Какое-то время я бывал подолгу на Ближнем Востоке. В частности, в Иордании у хашимитов, в Аравии у саудитов, общался с египетскими коптами, которые дружат с моими друзьями-мусульманами, жил в Сирии и могу сказать, что я видел настоящий ислам. К тому же мой отец читал намаз, и я вырос, слушая суры из Книги. Поэтому с исламом я связываю все то вдохновенное и прекрасное, что есть в каждом человеке. А это – духовная чистота, высокая нравственность, любовь, взаимоуважение, взаимопомощь, сострадание, соучастие, сочувствие. Но!
Но это применительно исключительно к классическому исламу.
Пророк Мухаммед в одном из своих хадисов говорил, что его община, то есть его учение разделится на 72 течения. Я полагаю, что он имел в виду – разные толкования. Что мы и наблюдаем сегодня. Все дело в толковании. Ведь Бог со всеми говорит на одном языке, вот только люди понимают его по-разному.
Раньше я удивлялся, почему люди, читая одни и те же священные Книги, трактуют их по-разному? Мне также было непонятно, почему люди слышат Всевышнего по-разному, ведь он говорит со всеми одинаково?
В последние годы я наблюдаю активный всплеск богоискательства. В этом я вижу некий парадокс, мне интересно: почему в наше столь безнравственное гнусное безбожное время люди вдруг потянулись в церкви и мечети?
Вообще, как человек приходит к Богу? Вернее, в какой момент в человеке просыпается интерес к Абсолюту?
Обычно к Богу идут, когда уже не на кого надеяться. Или некому больше верить. К Богу обращаются за помощью. Высшей инстанции человек пока для себя еще не придумал. Он может искать правду в прокуратуре, в КСК, в Верховном суде, у президента, у Папы Римского… И, когда он, наконец, поймет, что ответа ему оттуда не пришлют (или пришлют, но не такой, какой он ожидал), тогда он идет к Богу.
Замечу: человек редко идет к Богу, когда ему хорошо. Количество счастливых безбожников всегда превосходит количество ищущих справедливости.
Лично я ищу и нахожу Бога везде. Но только не в религии. Ее стало слишком много – религии этой, а Веры не осталось. Мечетей и церквей понастроено много, но, на мой взгляд, бог там уже не живет. Почему я так думаю? Потому что к Богу приходят одинокие странники, а не экскурсии с гидом.
У самого Бога нет религии. Об этом еще Ганди говорил. В этом смысле мне одинаково близки и искренно верующий и искренний атеист. Просто у того и у другого – своя Вера. Я лишь не люблю тех, кто играет в раба Божия и обратил храм Божий в супермаркет.
Ведь что такое молитва? Это не столько разговор с Богом, сколько диалог с самим собой. И потом, я рассматриваю молитву как действие. И каждое действие можно обратить в добродетель.
Был такой случай.
Как-то Мухаммед рыл окоп. Люди спросили – что он делает. Он ответил: «Я молюсь».
Между прочим, предыдущий вопрос на счет образования я бы связал с популярными ныне поисками Бога. И тут я бы сослался на Шопенгауэра. Он как-то писал: «Религии подобны светлячкам: для того, чтобы светить, им нужна темнота».
Мне тепло от сознания того, что в настоящем исламе нет агрессии. Ни в словах, ни в действиях. И это очень важно. И здесь мне хочется привести высказывание другого умного человека, Джонатана Свифта, который сказал: «Мы достаточно религиозны, чтобы ненавидеть друг друга, но недостаточно религиозны, чтобы друг друга любить».
Лично мне Вера как таковая интересна в культурно-эстетическом, познавательном смысле, и я не привязан лично ни к одной из ныне существующих религиозных течений. Моя позиция, скорее всего, позиция агностика. Мне интересно все, что дожило до наших дней и имеет какую-либо структурную основу, мне любопытно все во всех их поэтическо-романтических объяснениях мироздания. Религию я больше воспринимаю как психотерапию. При этом никакая нынешняя религиозная догма не убеждает меня полностью в объяснении ми
Что бы вы сделали, если б стали президентом?
Смешной вопрос.
Президентом я не стану ни при каких обстоятельствах. Я не люблю политику. Заниматься политикой это все равно, что работать санитаром в хосписе: кругом неизлечимо больные люди и все обнадеживают друг друга несбыточными обещаниями. Ложь и фальшь как форма жизни.
Но если просто пофантазировать на эту тему, то первое, что мне приходит на память, так это слова Ли Кван Ю. Он сказал: «Начните с того, что посадите трех своих друзей. Вы точно знаете – за что, и они знают за что».
Большинство заблуждаются, думая, что явится некий мессия и вытащит эту страну из глубокой задницы. Это не так. Время одиночек прошло. Чтобы сделать большое дело, нужно изменить сознание. Сознание большинства. Которому надоест валяться на диване, смотреть по зомбоящику эту бесконечную жвачку, обсуждать на кухне бред какого-нибудь завравшегося депутата или министра, срывать свою злость на детях или коллегах по службе, словом, быть тем, кем он является на сегодня. То есть некой циферкой в журнале переписи населения.
Проблема в том, что большинство устраивает быть и оставаться этой циферкой и катить свою телегу дальше.
Не то, чтобы я фаталист, но в ближайшем будущем я не вижу никаких предпосылок для резкой смены заданного направления. Мне думается, что мы не развиваемся. Мы разлагаемся. Но разложение – это тоже один из принципов эволюции. Стагнация – состояние стабильное. Как хрупкий мир в озлобленной семье.
«Неограниченная власть в руках ограниченных людей всегда приводит к жестокости». Это не я сказал. Это сказал Солженицын.
Нам, ныне живущим, выпало быть современниками поколения конформистов и приспособленцев. Мы все и есть – приспособленцы. Мы строим свои карьеры на пустых лозунгах и популизме, занимаемся самоуспокоением и саморекламой. Мы не думаем, что тем самым демонстрируем свое непроходимое невежество и ущербность. А еще мы каждый день наблюдаем по телевизору, как другие соревнуются в любви к народу. А народ в большинстве своем об этом даже не догадывается и подсчитывает деньги, чтобы хватило на квартплату, на школу, на институт, на бензин, на автобусы, на выпивку и булку хлеба в конце месяца. Ничего не поделаешь, сейчас у микрофонов нет очередей и всяк говорит, что ему вздумается. Слово ничего уже не весит.
Но.
Опять же есть одно «но». По-русски сказано очень точно: «Не стоит село без праведника». Есть отдельные люди. Штучные. Многих из них я знаю лично. Каждый из них делает что-то свое и волны от их деяний медленно, но верно распространяются по-нашему с вами миру. С ними я связываю свои надежды.
(Продолжение следует)
Ермек ТУРСУНОВ